Актеры и шулеры в стиле художника Федотова

25-26 ноября театральный Псков увидит гоголевских «Игроков»

«Игроки» (1852) - картина Павла Федотова, прадедушки режиссера Сергея Федотова, поставившего «Игроков» Гоголя на сцене Русского театра Эстонии в 2012 году  

Приезд в Псков Русского театра Эстонии — само по себе нетривиальное событие, реализуемое благодаря масштабной программе «Большие гастроли 2015», той ее части, которая осуществляет показ в России лучших спектаклей русских театров за рубежом. Гоголевские «Игроки» - именно такой, лучший спектакль, рожденный в процессе творческого сотрудничества артистов из Таллина и худрука пермского театра «У Моста», лауреата «Золотой маски», режиссера Сергея Федотова.

«Мистик и фантаст Федотов предлагает зрителям новые игровые отношения, особую манеру актерского существования, оригинальную, парадоксальную, гротесковую, создающую возможность для погружения актеров в потустороннее пространство», - говорится в презентации театра «У Моста», таково сценическое кредо режиссера Федотова, мистика в его интерпретации не тема, не направление, но особое мировоззрение.

Зрителю, готовому скоротать вечер вместе с гоголевскими «Игроками», не худо бы знать, что в театре режиссер Федотов исповедует «метод» Михаила Чехова, одного из творцов МХАТа-2 и родного племянника классика русской и мировой драматургии, Федотов - страстный поклонник Гоголя и ирландского драматурга Мартина МакДонаха, а еще Федотов - правнук знаменитого художника Павла Федотова (1815-1852), автора хрестоматийных картин «Сватовство майора», «Свежий кавалер», «Завтрак аристократа». Все это могло бы показаться и излишней информацией, если бы в творческой биографии прадедушки Федотова не было картины с названием «Игроки», которую правнук-режиссер будто «оживил» на таллинской сцене, и если бы на той же самой сцене не играл когда-то легендарный Михаил Чехов.

- Сергей Павлович, расскажите об истории постановки «Игроков» в Таллине. Мы знаем, что вы получили приглашение от Русского театра Эстонии. Но вы ведь отзываетесь не на все приглашения? Почему в этом случае согласились?

- В то время мы довольно часто играли спектакли в Эстонии, в том числе и на сцене Русского театра. И после нашего выступления на «Золотой маске в Эстонии» со спектаклем «Калека с Инишмана», от директора театра Светланы Янчик мне поступило предложение о постановке. На это предложение я согласился сразу, так как знаю, что в Эстонии театральная публика, и особенно здесь любят русскую классику. Я был свободен в выборе постановки и решение принял, когда вошел в зал театра. Я понял, что этим стенам нужен спектакль «Игроки», ведь у этого зала есть энергетика и магия, игравшего когда-то здесь Михаила Чехова. И кого, как ни Гоголя, можно считать истинно русским писателем, а его «Игроков» - произведением, точно отражающим русский характер. На постановку у нас было немного времени. Но я видел спектакли Русского театра Эстонии и был поражен работоспособностью артистов. Поэтому я был уверен в том, что у нас все получится.

- В прессе пишут, что спектакль родился из мастер-класса по методу Михаила Чехова. Насколько это верно? Что лично вы как художник вкладываете в понятие «метод Михаила Чехова», ведь никто из нас спектаклей Михаила Чехова на сцене своими глазами не видел. Мы можем судить о «театре Чехова» только по заметкам и воспоминаниям его современников, которые могут «мифологизировать» явление.

- Исключительность художественного метода Михаила Чехова в том, что он направлен на развитие психофизики актера. Это позволяет актеру работать с внутренней энергией и своим подсознанием. У спектакля должна быть атмосфера, но, к сожалению, сейчас мало кто умеет ее создавать на сцене. Михаил Чехов говорил, что спектакль без атмосферы – как человек без души, энергия должна волнами идти в зал и возвращаться к актерам. Атмосферу на сцене создает живой актер, от которого должно идти «излучение». Актер на сцене должен быть открыт и свободен. При работе над спектаклем я провожу с актерами тренинги, которые помогаю подключить воображение и выйти на свое подсознание. Это помогает в создании образа и перевоплощении в другого человека.

- Что такое «мистический спектакль», «магический театр»? Объясните, что называется, на пальцах. Как это реализуется на практике, на конкретной сценической площадке? Я понимаю, «это надо видеть». И все-таки, если попытаться сформулировать?

- Мистика существует везде! На любой сценической площадке, в любом художественном произведении, если оно действительно художественное, есть мистика. Мистическая тема бездонна – большинство писателей, особенно русских, мистики: Николай Гоголь, Федор Достоевский, Андрей Белый, Михаил Булгаков и многие другие. Я еще с детства обожал Гоголя. Как сейчас помню ночи, проведенные в деревне при керосиновой лампе, когда я зачитывался на чердаке его «страшными повестями», гадал при свечах, вызывал духов. Было жутко, но в то же время увлекательно! А когда создал театр, то одной из первых постановок была «Панночка» по повести Гоголя «Вий». Именно после этого спектакля журналисты назвали театр «У Моста» мистическим. Благодаря Гоголю я осознал, что такое природа чувств.

- Вы поставили спектакль на сцене Русского театра Эстонии за полтора месяца. Дальше он живет своей жизнью. В каком-то смысле это «брошенный ребенок». Не болит ли ваше сердце? Следите ли вы за судьбой своих спектаклей-«брошенных детей»?

- Спектакль – это чудо. Это энергетический акт, при котором зрители физически ощущают атмосферу спектакля, исходящую от актеров. Для меня как для режиссера-постановщика спектакль – это действительно ребенок. Но ребенок должен жить своей жизнью. И детей я не бросаю, и довольно часто отсматриваю свои спектакли, поставленные не на пермской сцене. Да, полтора месяца – это немного для постановки спектакля. Но русские артисты, работающие в Театре Эстонии, очень его любят. Они фанатики театра и своего дела, очень трепетно относящиеся к каждой постановке. Редко встречается такая труппа, готовая репетировать по 8-10 часов в день. Мне было не страшно отпускать этого ребенка в свободное плаванье, так как актеры Русского театра Эстонии всегда очень бережно относятся к режиссерскому рисунку.

- Что вас больше интересует как художника — явление шулерства или феномен игры вообще?

- Актеры и шулеры – очень азартные люди. Азарт – очень близкое для актера состояние на сцене. Я в карты не играю, но для того, чтобы понять шулера, нужно погрузиться в его жизнь. Поэтому наши репетиции начались с игры в карты. Играли мы почти каждый день, играли на деньги, много проигрывали. Но тем самым мы очень быстро уловили сущность игры и шулерства в целом. Только через это мы поняли атмосферу Гоголя, атмосферу этой безумной игры. И актеры, и шулеры обладают возможностью импровизации. Но это нужно делать очень тонко и умело, чтобы не испортить всей картины происходящего в данный момент на сцене или же в карточной игре. «Игроки» – тот спектакль, где актерам-шулерам открыты все грани импровизации. Они купаются в этом, они счастливы, что у них есть возможность полностью окунуться в эту гоголевскую игровую атмосферу.

- Расскажите о своем прадеде художнике Федотове. В том смысле, как он влиял на эту постановку? Это оммаж художнику? Он помогал, творчески спорил, может быть, полемизировал?

- Во многих моих спектаклях, в том числе и в «Игроках», прослеживается влияние картин прадедушки. Его картины отражают реальность, и они очень атмосферны. Каждая картина – это жизнь, где виден каждый персонаж, и можно прочитать с картины историю героя. Работая над спектаклями, я часто обращаюсь к творчеству прадедушки. При проработке мизансцен, создании костюмов и сценических образов, при постановке сценического света и создании декораций возникает живая картина, как будто сошедшая с жанровых полотен Павла Федотова. А самое главное, что и артисты Русского театра играют в стиле картин Федотова.

Беседовал Александр Донецкий