Высоцкий 2.0

Высоцкому - восемьдесят, и это удобный повод в очередной раз предаться фантазиям: «А что было бы с Высоцким, если бы он не умер в сорок два?» Представьте, находятся индивиды, которые всерьез рассуждают на такие неблагодарные темы.

Принял бы Высоцкий перестройку и развал СССР? В каком бы оказался лагере, патриотов или либералов? Дежурил бы у «Белого дома» в августе 1991-го? И как бы отнесся к расстрелу Верховного Совета в октябре 93-го и бойне в Чечне? Как бы вообще чувствовал себя в «лихие» 90-ые и «тучные» нулевые? Писал бы песни, снимался бы в кино? Избирался бы в Госдуму (с его популярностью - легко)? Приветствовал бы режим Путина, «Крымнаш» и события в Донбассе? А, может, как многие из его поколения, не менее талантливые и удачливые, быстро бы наигрался в «демократию и рынок», сорвал бы куш, плюнул, бросил все и уехал бы в Калифорнию - доживать свой век в забвении и покое?

И Пушкин, мол, «подгадал себе дуэль», и Лермонтов, и Есенин правильно «слазил в петлю», и Маяковским лег на дуло, и Цой как нельзя кстати заснул за рулем. Однако я в эту поэтическую метафизику не верю. Просто ранняя смерть талантливого человека представляется нам как художественное произведение: жизнь подражает трагедии, а не наоборот, и выглядит более эффектно, чем унылая и неизбежная старость. История литературы знает сколько угодно выдающихся поэтов, доживших до преклонных лет, даже до маразма, но обыватель ценит драматические развязки: убийство, суицид, на худой конец - алкоголизм («Безвременье вливало водку в нас»).

Творческая судьба поэта не равна его жизнеописанию, но иногда случается так, что лирика и жизнь почти совпадают, накладываются друг на друга, как комбинированные съемки, мелочи и пошлости быта отсекаются за ненадобностью, уходят в тень, в расфокус, остаются за кадром, и тогда рождается народный миф о поэте, не имеющий ничего общего с реальностью, но законченный и совершенный, как гениальный киносценарий, - «живее всех живых». И тут же обязательно, в параллель, где-то на границах биографии, на ее «манжетах», возникают «развенчатели» мифа, выискивающие скабрезные подробности того, как «было на самом деле». К примеру, никакая власть Высоцкого в СССР не гнобила, а, напротив, всячески потворствовала: играл в лучшем театре, регулярно ездил за границу к жене-француженке, выпускал пластинки миллионными тиражами, снимался в хорошем кино, давал концерты на стадионах, гонял на «Мерседесе» цвета «голубой металлик» и даже был опийным наркоманом. Кто еще в семидесятые мог позволить себе нечто подобное, кроме Высоцкого? Никто!

Миф и факты не мешают друг другу, а существуют как бы на встречных курсах, порождая высокое творческое напряжение здесь и сейчас: Высоцкий, несмотря на то, что умер без малого тридцать восемь лет назад, будто бы остается нашим современником, резонатором, присутствует в актуальном культурном ландшафте - то юмористической песенкой про телевизор в сумасшедшем доме, то политически окрашенным фрагментом из киносериала, который цитируют все, кому не лень и по разным поводам: «Вор должен сидеть в тюрьме», - то шумным медийным скандалом между сыном и вдовой.

Ответ зависит от позиции вопрошающего, и каждый по-своему прав: и условный либерал, и не менее условный патриот. Высоцкий универсален и принадлежит всем: и работяге, и профессору, и уркогану, и полицейскому - просто потому, что он воистину, как Пушкин, «наше все», «энциклопедия русской жизни», и каждый имеет право услышать от Высоцкого тот ответ, которого достоин, и, в общем-то, все, что заблагорассудится.

 Патриот с надрывом станет уверять, что Высоцкий сегодня сражался бы вместе с ним в окопах Донбасса, и припомнит слова известных военных песен вроде «Сыновья уходят в бой»; а либерал будет убежден, что Высоцкий сейчас обязательно бы боролся с «кровавым режимом», поскольку в семидесятые, как ни крути, он был если и не диссидентом, то полу-подпольным поэтом, звездой магнитофонной субкультуры, и фальшиво споет «Натопи ты мне баньку по-белому» или «Все не так, ребята». И, повторюсь, каждый из них будет по-своему прав. Собственно, в этом и заключается актуальность Высоцкого в его посмертной «версии 2.0».

Высоцкий ныне подобен этакой ожившей голограмме из фантастического фильма, которая дает ответы на все вопросы, было бы желание их задавать. И пока остаются вопрошатели, Высоцкий со вспученными на шее жилами будет хрипеть свои провиденциальные, взрывоопасные строчки, которые, как обычно, нахлынут горлом, чтобы в очередной раз убить, но... оставят жить, как однажды это случилось с ним летом 69-го, когда у физического Высоцкого натурально горлом пошла кровь, и он пережил клиническую смерть.

Чуть позже другой большой русский поэт написал «Реквием оптимистический», точные и сочувственные стихи:

«Владимир умер в 2 часа.

И бездыханно

стояли серые глаза,

как два стакана».

О златоустом блатаре

рыдай, Россия!

Какое время на дворе -

таков мессия.

Вернулась снова жизнь в тебя.

И ты, отудобев,

нам говоришь: «Вы все - туда.

А я - оттуда!..»

Лучше, пожалуй, не скажешь. И не надо.

Саша Донецкий