Большая врачебная собственность

Однажды моя мама сломала руку. В травмпункте сделали рентгеновский снимок и наложили гипс, и мама отправилась восвояси - сращивать кости. Когда первая физическая боль утихла, в пациентке пробудилось научное любопытство: ей захотелось получить на руки рентгеновский снимок собственной поломанной руки. И тут пришлось столкнуться с тем, что такое простое и понятное с точки здравого смысла желание на деле обрастает заумными регламентами и трудно объяснимыми запретами. Так, чтобы получить рентгеновский снимок на руки, нужно заручиться как минимум согласием главврача лечебного учреждения... Интересуясь всё-таки своим здоровьем, мама добыла этот редкий диагностический кадр. В процессе выяснилось, что доктор-травматолог, дежуривший в день маминого падения, в листе назначений указал «лечебная физкультура» - впрочем, не произнеся этого вслух. Пациентка узнала об этой рекомендации только из медкарты, которая при обычном стечении обстоятельств вряд ли вообще попала ей в руки. Если бы сразу после травмы мама по собственному почину не занялась бы гимнастикой, то к моменту, когда она узнала об этой врачебной рекомендации, подвижность конечности было бы уже не восстановить полностью...

А я однажды попала в роддом. В последний день, пока младенца паковали и перевязывали бантиком, ко мне подошла неонатолог - с медицинской картой, оформленной на новорождённого. Карта была повёрнута к лесу передом, ко мне задом. Врач указала пустые линейки на последней странице и продиктовала, что писать: «Получила мальчика в удовлетворительном состоянии. С диагнозом ознакомлена, претензий к детскому отделению не имею».

Вообще-то, конечно, в этой фразе - только часть правды. О «диагнозе» я не имела ни малейшего понятия. Имевшие дело с младенцем специалисты на лету роняли разные слова: «везикулёз... кефалогематома... а так всё нормально». Мозг отчётливо воспринимал только последнюю формулировку; в её же пользу свидетельствовал экстерьер младенца в периоды кормлений - большой, толстый, спит, сопит, ест. Желание ознакомиться с картой и получить информацию о проведённых исследованиях отходило на второй план. Читать карту в выписной комнате, когда за дверями тебя ждут родные? Предвижу упрёки в легкомыслии, но больше хотелось домой.

Никаких документов о состоянии здоровья малыша в итоге на руках у меня так и не осталось - только, слава богу, сам малыш, по виду - вполне здоровый. Оставалась надежда на то, что карту передадут в детскую поликлинику, а там уж я поговорю с педиатром: если не дадут на руки, так хоть позволят ознакомиться, а то и отщёлкать фотоаппаратом эту летопись здоровья моего ребёнка...
Также перинатальному центру «отошла» и так называемая «обменная карта родильницы». Предполагалось, что представление о течении родов я, непосредственная участница событий, могла бы получить из выданного мне при выписке листа. Однако почерк завотделением настолько абстрактен, что растолковать его могут только господа герменевты высшего уровня. Мы на семейном консилиуме разобрали лишь и так известную цифру, которая обозначала вес ребёнка при рождении. Впрочем, и этот лист в семейном архиве не залежался - его вклеили в карту, хранящуюся в женской консультации.

Перед первым визитом к педиатру я поставила на руке крестик: не забыть попросить карту, заполненную в роддоме! И не забыла. Только толку ноль. «У нас только выписка», - наша врач открыла уже поликлиническую, совсем чуть-чуть исписанную медкарту малыша на нужной странице. Выписку мы пересняли; в частности, выяснили, сколько граммов младенец «оставил» в роддоме, какова была оценка его состояния по шкале Апгар, ещё кое-что... Но без особых подробностей. А можно ли как-то получить заполненную в роддоме карту, с данными обо всех проведённых процедурах и диагностических исследованиях, на руки?

И тут наша педиатр раскрыла главную, наверное, врачебную тайну: «А вы никак её не получите, - обескуражила однозначностью она. - Это их собственность».

Странное дело: здоровье моё (или моего ребёнка), а записи о нём – «их» собственность.

Медкарты на руках оказались у тех, кто в 1990-е, когда в стране царил всеобщий раскардаш, уловил эти веяния и в здравоохранении. Тогда достаточно было простого волеизъявления, чтобы карту отдали на домашнее хранение. Дальше нужно было только не забывать захватить её с собой на приём. Впоследствии таких раздач не было. Всё, на что сегодня может рассчитывать пациент, - это выписка из истории болезни.

Откуда тогда получить информацию о состоянии своего здоровья? Приходилось слышать, что доктора уважают пациентов, которые интересуются своим здоровьем. В современных условиях - когда за отпущенную на одного человека десятиминутку нужно заполнить кучу бумаг - доктора не склонны вести длительные беседы, но на дельные вопросы ответят. Однако насколько вы, простой обыватель без медицинского образования, способны сформулировать чёткие, грамотные, «правильные» вопросы о своём здоровье, чтобы специалист мог дать на них такой же чёткий и полезный для вас ответ? Конструктивный диалог в стрессогенных условиях поликлинического приёма наладить трудно. Поэтому доктор молчаливо пишет, пациент молчаливо ждёт, все рекомендации остаются в медкарте, а медкарта - в регистратуре поликлиники.

Но допустим, что вы заполучили свою историю болезни. Согласно народному наблюдению, сотрудники информационной службы вокзала объявляют о прибытии поездов на том же языке, на котором пишут медики. Если работники железных дорог прошли курс исправления у логопедов, то доктора писать понятнее не стали - любая курица со свой знаменитой лапой даст им добрую фору.
Никаких личных претензий по этому поводу к врачам нет и быть не может: писанины действительно много, а почерк у каждого свой, и не факт, что каллиграфический. Однако при тотальной компьютеризации всего и вся в стране смешно по-прежнему разбирать каракули в медицинских картах. Вполне можно было бы наладить информационный оборот между врачом и пациентом с помощью печатного электронного слова. Но далеко не у всех врачей на рабочем столе есть компьютер, а у счастливых обладателей оргтехники мониторы темны, как та самая вода во облацех. Полученные выписки, рецепты и прочие врачебные рукописи нечитаемы...

Когда на гребне волны неслась тема о запуске так называемого электронного правительства, говорилось о том, что на универсальной пластиковой карточке поместится вся персональная информация - от паспортных данных до истории болезни в электронном виде. Это был бы действительно удобный вариант, когда все эпикризы, анамнезы и диагнозы были бы доступны по первому требованию и были бы только собственностью главного героя этой истории - истории болезни.

Но ни в России, ни в Псковской области электронное правительство не заработало в полной мере и в сроки, обозначенные его идеологами, а истории болезни остались бумажными и пухлыми секретными документами для внутреннего врачебного пользования. ИХ собственностью...

Александра Фролова