«Это документ, между прочим!»
Ну что, расходимся? 17 апреля режиссер «Банщика» Варвара Фаэр сообщила в фэйсбуке, что издан приказ за подписью и.о. директора псковского театра Татьяны Мартыновой (согласованный с и.о. руководителя театрально-концертного объединения Дмитрием Месхиевым) о приостановке работы над спектаклем.
«Приостанавливается» все из-за того, что режиссер срывает план работы. Для кассы уже тоже отдано распоряжение — возвращать деньги за ранее проданные билеты, режиссеру предложено вернуть гонорар. А мы-то 16 апреля как раз купили два билета на первый показ 14 мая. Спектакль ведь «никто не запрещал», просто перенесли премьеру по техническим причинам. В кассе, правда, нашей настойчивости не обрадовались, заметив, что продажа билетов — не гарантия показа. Это, в общем-то, никогда гарантией не было: актеры могут заболеть, автобус, везущий кого-нибудь на гастроли в Псков, может сломаться. А может неожиданно выясниться (через год после премьеры), что показ (показ, а не выпуск) спектакля стоит настолько дорого, что не окупается проданными билетами.
Так что ничего страшного, мы привычные. Но билеты на «Банщика» рассматривали как талисман. А вдруг сработает? Угу, сработало.
И видите, как все оказалось до смешного просто? Еще три дня назад в псковском театре не знали, что делать с «Банщиком». На всю страну спрашивали самого министра культуры РФ: «Так что же нужно сделать, Владимир Ростиславович, чтобы искусство прекратило быть фабрикой скандалов и разделения общества?» Убеждали сами себя, что без решения министерства никуда — госзаказ же! Призывали: «Что-то надо делать, нам всем, вместе» (цитируем бережно). Оказалось, что делать надо худсовет. На почве радости от этого решения даже забыли сообщить, что же будет с «Банщиком» - пока худсоветов нет, а министр, как выяснилось, не может вмешиваться в репертуарную политику даже государственных театров. По крайней мере, пока. Дмитрий Месхиев 15 апреля тоже еще не знал, что будет со спектаклем (но говорил о срыве режиссером плана работы). А 17 апреля стало понятно, что в случае со спектаклем Варвары Фаэр вполне можно было обойтись собственными силами. И, выходит, обошлись, даже не заметив всей двусмысленности ситуации и репутационных потерь.
Ну выпустили бы этого несчастного «Банщика». Ну сходили бы на него 50 человек таких как я, которые «жизни не знают», но стремятся помнить: есть в ней люди и другого круга. Хотя о другом круге и так помнят. И никак это, увы, не влияет на жизнь всех кругов. Но выпуск спорного и точно не кассового спектакля под конец сезона мог вообще пройти тихо-мирно. А к началу следующего сезона спектакль могли и забыть… Но теперь его навсегда вписали – и в историю культуры, и в историю псковского театра. На вопрос – зачем? - ответ получен. За худсоветом. Не будем повторяться. Хотя одно примечание для господ артистов все же хочется повторить: не обольщайтесь, что это будет совещательный орган. Посовещаются, посовещаются, да и запретят чего-нибудь — из-за отсутствия художественной ценности. Сначала «банщиков» перебьют, потом, глядишь, и за «солдатиков» примутся. Это же такое дело, аппетит приходит в процессе, вместе со все умножающимися страхами — а что из этого выйдет, а не осудит ли зритель? И, может, лучше самим отказаться, чем дождаться, когда к Народному дому прибегут митинговать?
На сайте театра пока никаких новых объявлений по поводу «Банщика» нет. Впрочем, если даже представить, что мы все еще живем в довольно прекрасном вчера, где нет письма министру и всех вытекших из него последствий, то приходится вспомнить, что у спектакля есть родовая травма. Это признание артиста Максима Плеханова о том, что своего персонажа – главного героя, стержень пьесы – он придумал, сочинил, сотворил. И как бы ни был он хорош, но по методу документального театра наносит сокрушительный удар. Кстати, хочется еще раз подчеркнуть, что Максим Плеханов письмо не подписывал. И это не он пожалел зрителя, отказавшись от участия в работе, а артист Виталий Бисеров. А то у знаменитого блогера Ильи Варламова Плеханов оказался един в трех лицах: и творца текста, и отказника, и подписанта. А Виталий Бисеров подтвердил мне, кстати, в личном разговоре, что его интервью с прапорщиком режиссер не редактировала – просто выбрала из него наиболее сильные, шокирующие куски. Это и любой журналист знает: интервью – не стенограмма, для читателя приходится выбирать важное… Но, учитывая нарушение главного принципа, в осуществление постановки уже совсем не верится. Впрочем, и права на нее - у псковского театра.
А документальный театр в Пскове все же состоялся. Пьеса, правда, еще не написана. Хотя наметки сильные – тот же «Банщик» может стать черновиком. Можно, например, произвести замену в составе. И я не о замене артистов, а о замене героев: допустим, вместо банщика на поле выходит писатель. Пусть банщика нет, но писатель и артист Плеханов есть — реальный пскович, написавший вот такой «театральный роман». Придумавший банщика, который невольно выпустил из «баньки с пауками» что-то то ли художественное, то ли худое. Как Свидригайлов говорил: «Нам все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комната, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».
Спектакль в спектакле, сюжет в сюжете, китайская шкатулка... Документ эпохи. И в этом варианте «Банщика» актерской работы – на целую труппу. Думаю даже, что его когда-нибудь поставят, но уже не в Пскове, а в каком-нибудь «московском подвале». Над которым не властны будут никакие худсоветы.
Елена Ширяева
