«Лицо и тело» Петербурга

В псковской галерее на Герцена, 6 в рамках нео-передвижнического проекта «Питерский пилигрим» и при участии художественного салона «Аrteрия» открылась совместная выставка двух ярких и самобытных художников из северной столицы – Валерия Филиппова и Марии Воробьевой «Засыпающий дом». Премьера экспозиции прошла в Санкт-Петербурге накануне Рождества, и вот теперь – Псков в Крещенские морозы.

Живопись и графика Валерия и оригинальные Машины куклы, объединенные темой города, его внутренней, «неприглядной» жизни, подмеченной, увиденной изнутри, как сформулировали бы в середине 19 века, - «физиологии Петербурга», впрочем, не лишенной и некоторой загадочности и даже какой-то добродушной иронии, - порождают феерическую иерархию линий, красок и форм, над которыми парят Ангелы, как бы «выросшие» из архитектурных ансамблей «Петра творенья».

А началось все с курьеза – Маша и Валерий, бывшие однокашники по училищу имени Серова, встретились в метро и с изумлением узнали, что живут в одном доме. Последовали устные восклицания в мемуарном жанре (а помнишь, а помнишь?..), потом пластическая идея – синтезировать, «слить» творческий процесс в едином пространстве выставочного зала. Днем Маша делала куклы, а по ночам их расписывал Валерий (и наоборот), так, совместными усилиями, бдениями и озарениями, и родился «Засыпающий дом» с его неповторимыми окрестностями на земле и на небе, смысловой центр передвижного вернисажа,  - того незабываемого экстерьера, в котором живут и которым вдохновляются авторы.

- Петербург – мое кредо, - признается Валерий, - Дело, в том, что существует такая группа художников, широко известная в узких кругах, которая называется «Старый город». Она родилась в Училище Серова еще в 1984-м году. Я – один из участников. Концепция нашей группы – воспевать образы Петербурга, но не парадного, который видят туристы, а города, в котором живут люди, петербуржцы, поэтому у меня так много дворов и крыш…

- Вам, судя по картинам, очень нравится изображать город с чердаков?

- Да, с крыш, из окон, из чердачных помещений. Два года назад я даже упал с крыши, долго не мог ходить, сидел в гипсе. Но чем-то заниматься надо, и пошла серия работ – «Крыши Петербурга». Получилась целая выставка.

- А как вы находите эти точки?    

- Я человек старого города. Современный город не люблю, в новостройках я чувствую себя страшно неуютно. Моя задача – найти красоту там, где ее вроде бы нет. И, глядя на мои работы, люди открывают для себя дворы и переулки. Просто глаза открываются.

- Я вижу мощное влияние Добужинского?

- Мы с Добужинским родились в один день, поэтому я даже думаю, что не обошлось без метемпсихоза. И я этого совершенно не стыжусь, считаю, что я своего рода принял «эстафетную палочку» от «Серебряного века», от художников «Мира искусства». Искусство без традиций мертво. Я изображаю дома, дворы, в которых жил сам, в которых жили мои друзья. Многих жизнь раскидала по свету, и я посылаю им в подарок виды из их окон. И в этом вижу свою миссию такую… Мои работы разбежались по миру, в более пятидесяти стран. В офортах стараюсь повторять сюжеты и найденные когда-то композиции.

- Ваш Петербург необычен и странен, как будто явился из Потусторонности…

- Ну, это замечательный город, что вы! Я несколько лет назад ездил по Европе, побывал в европейских столицах. В Риме, в Вене… И там начал скучать. Вы знаете, когда вернулся в Питер, я понял, что красивее Петербурга, я города не встретил. Поэтому, я просто счастлив тем, где мне повезло родиться. Я постоянно ищу свое в Питере… Пытаюсь открыть… Вот, например, серия старых петербургских заводов. Но и общепризнанные достопримечательности вниманием все-таки стараюсь не обходить.

- Я вижу, людей у вас почти нет.

- Я делаю «портреты домов». У каждого дома есть лицо. Я ищу эти лица и запечатлеваю. Разумеется, именно люди построили этот город. Но лицо города – это нечто иное. Со мной город разговаривает. Я иду по нему, и он сам мне открывается. Я немного завидую «мироискуссникам», они-то рисовали город в те времена, когда люди переплавлялись через реки на лодках. А конная тяга! В Петербурге только лет сто, как появились мосты. Художники прошлого видели совсем другой Питер. Поэтому и автомобили я никогда не изображаю.

- Насколько для вас, как художника, важна встреча со зрителем?

- Очень важна. Многие вещи и рождаются именно в диалоге с публикой. Еще великий Леонардо заметил, что понятие картины обязательно включает в себя зрителя. И существуют такие люди, которые все видят, обладают художественным мышлением, острым восприятием, но рисовать не умеют. И иногда они обращаются ко мне как к переводчику, а я воплощаю их впечатления. Чем больше чутких и заинтересованных зрителей, тем дальше я иду в своем творчестве. Такие вернисажи, как сегодня, для меня просто питательная среда.

Обращаясь к Маше Воробьевой (а «Засыпающий дом» ее вторая подряд выставка в галерее, что вообще случается довольно редко), я интересуюсь, прежде всего, технологией создания ее кукол-скульптур.

- Куклами я увлеклась еще в «серовке». Когда мы с Таней Даниловой оформляли одно кафе, то нашли эту технику, и потом я перенесла ее на своих кукол. Всем я говорю, что это папье-маше, но на самом деле это не совсем так. Головы руки я делаю из папер-клея. Остальное - более традиционно бумага, ткань. И тут вся фишка – в покраске. И в многослойности этого всего. Изначальная идея – соединение скульптуры с живописью. Я ведь в свое время хотела стать скульптором. Но когда поступала в «серовку», приема на скульптурное отделение уже не было, а театральное успели закрыть. В результате я все равно леплю, и все равно театральным художником стала. Только в одном Пскове оформила 15 спектаклей. Я как бы стараюсь синтезировать скульптуру, театр и живопись, и думаю, что все это будет еще развиваться.

- Ангелы – ваши излюбленные персонажи?

- Гуляешь-гуляешь по городу, и вдруг – раз! – и представилось: ангел над городом. И – сквозь город! И ангел – весь город сам по себе.

Александр Донецкий