Олег Лоевский: Самое отвратительное в Псковском театре – нищета

«Драмдесант» в Пскове - не высадка барабанщиков, как, вероятно, кто-то мог подумать, а совместный проект Государственного Театра Наций и Министерства культуры. Задача акции – познакомить зрителей с новой отечественной и европейской драматургией и молодыми, но уже известными российскими режиссерами. В течение трех дней псковские и великолукские артисты репетировали с приехавшими из Москвы режиссерами тексты современных драматургов «с листа».

В программе «Драмдесанта» 14 и 15 ноября – сразу четыре премьеры: «Наташина мечта», «Победила я!» Ярославы Пулинович и «Танец «ДЕЛИ» Ивана Вырыпаева (их псковский зритель увидел вчера). И «История медведей панда, рассказанная одним саксофонистом, у которого имеется подружка во Франкфурте» Матея Вишняка и «Демоны» Натальи Ворожбит (эти спектакли можно посмотреть сегодня).

О предварительных итогах семинара и о проблемах театральной провинции корреспондент Псковской Ленты Новостей поговорил с руководителем проекта «Драмдесант» Олегом Лоевским.

- Как вы вообще пришли в этот проект?

- Я занимаюсь подобными семинарами много лет. Я их как-то сформулировал, нашел определенный формат. Хотя это не мной, конечно, придумано, я просто соединил опыт разных театров. Как западных, так и российских. Но мы в большей степени занимаемся «эскизным спектаклем». – Рассказал Олег Лоевский. – А потом так получилось, что Женя Миронов, известный артист и замечательный человек, с которым мы вот уже несколько лет делаем вместе фестиваль малых городов России, сказал, что он идет к Президенту, и для этого нужна какая-то программа, которую мы могли бы делать как раз для малых городов. И я написал такую программу, и она получила финансирование и начала жить.

Здесь, правда, есть одна особенность: где-то с полгода назад я встретил директора Псковского театра Татьяну Комиссаровскую, и она мне пожаловалась, что в театре большие проблемы, и нет никакого движения. Я сказал, что готов провести семинар, но семинар все-таки требует пусть небольших, но денег. И вот, когда у нас появилась эта программы, мы вместе с министерством культуры решили, что мы в нее включим и Псков, хотя формально он малым городом не является. Просто для того, чтобы оздоровить атмосферу в Псковском театре. В Великие Луки мы отправили замечательных педагогов из Петербурга и Москвы, которые провели мастер-классы. Здесь поставили четыре спектакля «с листа», один спектакль играют великолукские артисты, и три – псковские.

А вообще подобные акции я провожу много лет. Везде они называются по-разному. В Саратове, например, акция называлась «Четвертая высота», потому что проходила на четвертом этаже. На Сахалине - «Штормовое предупреждение». В Пскове вот - «Драмдесант». Всякий раз это какое-то броское название, для привлечения внимания.

Я люблю это дело больше, чем фестивали, потому что фестивали – это итог, результативное действие, а семинары – это живой процесс театра. И мне это интересно.

- Можно сказать, что этот проект просветительский?

- Конечно. И просветительский. И, так сказать, многофункциональный. Важный, как для труппы, так и для администрации театра, которая должна понять, что она не должна замыкаться на каком-то одном сегменте публики. Чем больше будет этих читок, тем больше будет зрителей на большой сцене. Молодые зрители увлекаются какими-то артистами, идут посмотреть, что они делают в театре вообще. То есть эта такой процесс, который можно развивать уже и без всякого «Драмдесанта».

- В каком состоянии вы обнаружили Псковский театр драмы?

- Я не знаю состояние театра (потому что я не видел спектаклей), но я знаю состояние труппы. Труппа – рабочая, перспективная. В показах она проявила себя замечательно. Мобильно. Труппа - живая, тонкая, с интересными актерами, с замечательными лицами. Но все-таки, чтобы сказать, что такое театр, нужно смотреть спектакли. Что касается репертуара, то здесь много безрадостного. Я сужу по тому, что висит на стене.

Но самое отвратительное в Псковском театре то, что видна нищета. Потому что нищета и убогость порождают деградацию. Когда человек привыкает к убогости и нищете, то он привыкает, черт знает к чему. Это всегда начало деградации. Особенно, если это касается театра.

Знаете, если вы идете в сарай, то у вас и ощущение сарая. И тогда можно и смотреть, что попало, и вести себя, как попало. Не может так выглядеть театр! Ни в городе Лесосибирске, ни в городе Мотыгино, ни в городе Лысьва. Я уж не говорю про крупные города. Вот в этих, названных мною городах, театры выглядят лучше, чем в Пскове.

- Это одна из причин, почему зритель не хочет идти в театр?

- Да. «Одна из». Потому что убогость и нищета. Зачем это надо? Кому это нужно?

Хотя процесс, конечно, посложнее. Видите ли, репертуарный театр обречен делать коммерческие разные развороты, и ничего в этом плохого нет. Вопрос только в соотношении репертуара серьезного и репертуара коммерческого, с одной стороны. С другой – афиша все-таки должна поражать новизной. А у нас в России такая режиссерская странность. Я вот часто бываю во Франции в силу работы, и вот как-то за одним столом сидело 7 французских режиссеров, и начали говорить о репертуаре. И я им говорю: «У нас в России часто ставится Жан Ануй». А они у меня и спрашивают: «А кто это?» Я: «Ну, как? Жан-Поль Сартр... » Они опять: «А кто это?». Потом они, конечно, вспомнили. Оказалось, неплохие драматурги. Но понимаете, французские режиссеры занимаются современным театром. У нас же, поскольку театр интерпретационный, а не авторский, бесконечно берутся одни и те же пьесы, и вяло интерпретируются. Из-за этого репертуар очень схожий, скучный, мало каких-то неожиданностей и поворотов. И Псковский театр не избежал общей участи.

- Может быть, просто в разных странах различное отношение к театру как к искусству вообще?

- Везде, естественно, отношение различное...

- То есть у них театральные режиссеры, художники просто ближе к жизни, к актуальности. У нас, получается, дальше?

- Да, правильно. Хотя это длинный разговор. На самом деле наш зритель, точнее будет звучать, - наш народ, не хочет вступать во взаимоотношения с реальностью. Народ хочет сказок и мифов.

- А художники хотят?

- Художники выполняют повеление народа. Что свидетельствует о подростковом состоянии страны, нации. Все хотят жить в мире грез. И – живут.

- И поэтому, допустим, «Театр. dok» превращается в своего рода «секту»?

- Да. Своего рода. Но сейчас это постепенно меняется. В театре появилась молодежь, которая наиболее социально активна. И она хочет чего-то нового и хочет наладить взаимоотношения с жизнью. И потихоньку, усилиями разных людей, происходит такое движение современного театра, который получил всякие несправедливые и злобные названия «театр чернухи» или «театр ненормативной лексики». Но это ерунда. В современном театре масса всяких пьес, и с нецензурной лексикой, и без таковой. Дело-то не в этом. Все же современная драма стала проникать на сцену серьезных театров. И началось это с провинции. Провинция оказалась более мобильна. Скажем, в Москве есть «Театр. док» и «Практика». Вот два зала по 60 мест на 12-ти миллионный город.

- Бытующее среди критиков разделение театра на коммерческий и фестивальный справедливо?

- Я немножко по-другому делю. На театр Благополучия и на театр Боли. А что касается фестивального... Ну да, появилось такое понятие «фестивального спектакля». И лично я совершенно не понимаю, что это означает, хотя я сам и занимаюсь фестивалями. Понимаете, директора хотят иметь один спектакль для выезда, для славы, и много спектаклей – для денег и удовольствия. Но так не всегда получается. Потому что если у тебя постоянно идут искрометные комедии, то вряд ли получится спектакль в какой-то другой стилистике. Фестивалей много, а хороших спектаклей мало. Хотя последняя «Золотая маска» собрана. И надо сказать, что в «Золотой маске» спектакль «Экспонаты» по пьесе Вячеслава Дурненкова - из города Прокопьевска. Когда такое было мыслимо? Молодой режиссер – Марат Гацалов, которого все пытаются в Прокопьевске «слить», уже номинант «Маски», рядом с Гинкасом, Фокиным и Андрюшей Могутиным. То есть уже появляется генерация режиссеров, которая хочет ставить современные пьесы, и есть пьесы, которые поставлены настолько художественно, что ряд критиков считают это явлением сегодняшнего дня.

- «Золотую маску» можно рассматривать как экспертное сообщество и сообщество признанных артистов, которые находятся в постоянной борьбе?

- Я шесть лет проработал в дирекции «Золотой маски», и седьмой год – эксперт «Маски». Какая-то динамика во взаимоотношениях современной драматургии и экспертов наметилась. Вопрос не в том, что кто-то не любил современную драму. Здесь вопрос в художественности. Для «маски» главное – качество. А тема не имеет никакого значения. А качество в спектаклях у современной драматургии тоже было не всегда. Сейчас и драматургия посложнее, и качество появилось. Ведь пьесы начинали писать молодые авторы, которые говорили об очень молодых проблемах. И они не очень хорошо писали. А сейчас эти ребята выросли. И мастерства у них прибавилось, и темы расширились. Взять того же славу Дурненкова. Конечно, его последние пьесы «Экспонаты» и «Сухие завтраки» - совершенно другой уровень.

- Как все это соотносится с Союзом театральных деятелей?

- Да нормально соотносится. СТД живет одной жизнью, генерация – другой. Что-то существует параллельно, что-то нет. Сейчас в СТД пришел такой мальчишка Митя Мозговой, который пытается интересные проекты сделать с молодыми же ребятами. Вот они сейчас будут такие же семинары делать, как я делаю. Все-таки происходит смена поколений. Приходят новые люди вместо тех, кто жил в прежней системе координат. Есть уже и режиссеры молодые, и директора молодые. И эти люди по-другому располагаются в этой жизни. Например, есть такой Олег Юмов, он из Улан-Удэ, он бурят. Он поставил спектакль «Степь в крови». Взял «Макбета» Шекспира и перенес действие в бурятскую степь. И получил номинацию на «Золотую маску». То есть человек что-то ищет и придумывает. Вдруг взял и создал театр «Юрта». Поехал в Монголию, купил там огромную юрту, нашел спонсоров и открыл свой центр. Понимаете, это люди, которые по-другому мыслят: надо? – сделаем. Они ничего не ждут, когда позовут там и так далее. Рассчитывают на себя и на то, что есть. Главное, имеют силы и умеют этим заниматься. Искать спонсоров, разговаривать с бизнесом. В отличие от людей старшего поколения, которым приди и дай. При этом всем говорят: «Ну, мы же театр. Мы должны быть интересны». Позвольте, на каком основании?» Почему вы должны быть интересны просто так, на доверии? Сделайте интересно. Тогда и будет интересно.

- Но они же считают себя «проводниками культуры»?

- Да какой культуры? Мало ли что они говорят? На самом деле это серьезная проблема театральных организмов, которые не хотят развиваться, а хотят сохранить свои места и тешить свою гордыню.

- Все-таки борьба, получается, есть?

- Борьба всегда есть.

- Вы во время семинара как-то вскользь заметили, что плохих артистов не бывает, раз уж они пришли в такую профессию и готовы к творческому риску?

- Да, плохих актеров не бывает. Просто актеру важно найти своего режиссера. А режиссеры, что? У них свои планы. Режиссер всегда торопится. Очень торопится. Все мы торопимся. К сожалению, это действительно огромная проблема такой... торопливости судьбы. Надо побыстрей сделать карьеру...

- Вещь поэффектней найти?

- Да, проблема с главными режиссерами. Репертуарный театр так устроен, и артист репертуарного театра, что им нужен «отец родной». Нужен человек, который бы руководил судьбой актера. Хотя во всем мире эта институция не так развита, как у нас. Артист – это профессия серьезного риска, и он должен быть всегда готов ко всему и мобилен. Артисты бегают по кастингам, они всегда в форме. Будь то во Франции, Англии или Америке. Всегда готовы пробовать, экспериментировать и работать. А у нас подчас артист ленив. И режиссер так же: взять на себя ответственность за театр, за других людей, - это и материально невыгодно, и хлопотно, и сто тысяч проблем. Приехал, поставил спектакль, получил свои деньги и уехал. Всё. Эта схема стала работать активно. Взять на себя ответственность за театр мало кто хочет. А если взял, то возникают свои препоны. Театр – явление мобильное, начинаются всякие брожения. Театры резко делятся на бедные и богатые в разных городах. Там, где губернатор как-то заинтересован, даже если сам на спектакли не ходит, там театры живут. Скажем, «красные губернаторы» где-то в мозжечке присутствует как бы «татуировка» «театр». Он может и не знает, зачем ему театр, но татуировка есть. И он как-то помогает. А новые губернаторы – у них уже этой «татуировки» нет. Я вообще часто общаюсь с разными начальниками, так вот, как-то разговаривал с одним довольно известным губернатором, а он мне и говорит: «Да какой на фиг театр! Давай лучше «Камеди-клаб» откроем! Или КВН. Вот это они понимают».

Беседовал Саша Донецкий

Наша справка: Олег Лоевский – киносценарист, театральный критик, арт-директор Фестиваля театров малых городов России, лауреат международных премий им. К. Станиславского и С. Дягелева, директор Всероссийского театрального фестиваля «Реальный театр» в Екатеринбурге, член экспертного совета национальной премии и фестиваля «Золотая маска», руководитель проекта «Драмдесант».