Прощайте все! Памяти человека театра

Актерский дневник 12.05.14

Не стало Вадима Радуна. На исходе воскресенья 11 мая. Диабетическая кома. Приехала «скорая», попытались «запустить» сердце, но…

Эту совершенно неожиданную весть еще предстоит осознать. Вроде бы все понятно, даже слово специальное есть - «скоропостижно». Выходит, умереть на скорую руку - это да, это можно, а постичь смысл - смерти ли, жизни - работа души, на которую потребны… дни, годы, жизнь? Но она уже началась - с первым ударом скорбной вести.

«Кто из вас без греха - первый брось камень», - эти евангельские слова - первое, что приходит сейчас на память. Я камень не брошу, хотя кто-то считает, что причин на то у меня больше, чем у  кого-либо. На каждого из нас можно нарыть много хорошего и совсем наоборот, - в зависимости от внутренней установки. Каким бы ни был Радун, двадцать лет, что он оставался главным режиссером Псковского театра, никуда не денешь. Это - наша история, жизнь, судьба. Вряд ли его творческий путь можно назвать ровным и стабильным, но у него бывали очень сильные удачные спектакли, либо отдельные сцены, неожиданные яркие режиссерские находки. Порой казалось, что его несомненный незаурядный талант существует в какой-то постоянной борьбе с его, скажем так, совсем непростым характером, и талант далеко не всегда выходил победителем, но когда побеждал - результат мог быть удивительным.

Ему стало тесно в театре, и он создал «Карусель» - театр в исторических памятниках на открытом воздухе. Поначалу прием в Пскове был неоднозначен: дескать, не должно быть театра в живых, исполненных исторически-сакрального содержания памятниках архитектуры. Но прошло время, и с приближением лета  зрители начинали интересоваться: а с чем театр выйдет в исторический Псков в этом году? Гремячья башня, Покровский угол, Довмонтов город, соборная площадь Крома, берега Великой, Псковы, Сороти - все они помнят спектакли Радуна. Как помнят их кремлевские и крепостные стены Ярославля, Рязани, Вологды, Выборга, Ивангорода, Петербурга, Изборска… Инженерный замок, Петропавловская крепость, Гатчинский дворец…  

Он был разный. Он мог быть рабом своего упрямства в ущерб себе, но потом вдруг, пускаясь в режиссерское сочинительство, вновь становился по-ребячьи увлечен и увлекателен. Мы с ним, бывало, ссорились, - резко, громко, «навсегда». Несколько лет назад после одной из таких сшибок я даже уходил из театра - почти на год. Но вновь возник творческий проект, и мы снова работали вместе и с еще бОльшим увлечением. Бывало, я исполнял у него обязанности завлита…

Планка его требований к актеру была достаточно высока. Когда театр в силу финансовой немощи не смог приглашать молодых актеров, он набрал свой актерский курс в колледже искусств и довел его до диплома. Его ученики начали работать в театре еще студентами, а Максим Плеханов, Андрей Атабаев и Екатерина Игошина (Миронова) работают и сейчас, и вполне успешно.

Он всегда с уважением и вниманием относился к моим церковным заботам, подходил в пасхальную ночь к храму, а потом и переступил его порог: принял решение креститься и попросил об этом о. Павла Адельгейма, что тот и исполнил 13 декабря 1995 года в Никольском приделе церкви св. апостола Матфея в Писковичах.

С ним не было легко. Театр, которым он руководил, вероятно, мог быть и лучше, и хуже, но он был театром! Театром переживаний и сопереживаний, театром, который не мыслит себя без актера во всей полноте жизни человеческого духа. И уж совершенно точно, что театр был его жизнью, которой он отдавался всецело и требовал того же от других. Около 120 спектаклей поставил за свою жизнь режиссер Вадим Радун и 70 из них - в Псковском театре. «Я -человек театра!» - так называлось одно из его интервью, и он мог сказать это с полным правом.

…Сегодня у меня перед глазами сцена, как наряд полиции - в бронежилетах, с автоматами - выводит его из этого самого театра. Перед этим Василий Сенин категорически заявил, что не пустит его в зал (просмотр спектакля «Граф Нулин» 2 февраля). У Радуна что-то сорвалось с языка, молодой худрук счел, что этот немощный старик для него опасен и распорядился вызвать наряд. Видно было, что и сами полицейские не очень понимали, что за роли им в этом театре предлагают (см. «Фестиваль фестивалю рознь»), но целых 10 минут они убеждали народного артиста покинуть театр. «Почему?! - недоумевал тот, едва выговаривая слова. - Я тут работаю!»  Внятного, очевидного ответа не было и не могло быть. Очевидным было потрясение, которое просто не могло остаться без последствий, - ни для старого режиссера, ни для нас (Елена Ширяева  «А давайте бить лежачих!»).

Мы просим у них, ушедших от нас, прощения, и в этом есть глубокий смысл. Он - в словах главной христианской молитвы: «…и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Прости нас, Вадим Иосифович! И да простит тебя Господь.

Вик.Яковлев