В обители «Большой книги»

Захар Прилепин: У меня точно не было никаких счетов, которые бы я хотел с кем-то свести. Мне хотелось увидеть и рассказать эту историю вне политических взглядов - левых, правых, советских, антисоветских. Я сначала начал писать небольшую вещь, просто ряд человеческих историй. А потом эти люди из сводок, документов, переписок, дневников вдруг каким-то образом начали оживать. И я начал на них внутренне реагировать, стал понимать, что я должен за них замолвить слово. И передо мной возник страшный и удивительный клубок противоречивых судеб. Потому что не было простого разделения "вот - репрессированные, а вот - палачи", все было гораздо сложнее. На Соловках - об этом не принято говорить - в те годы, которые я описывал в романе, бывших чекистов и большевиков сидело в разы больше, чем священников или контрреволюционеров. Эта машина занималась самоуничтожением. И члены компартии, большевики, чекисты попадали в нее в огромном количестве. Надо отдавать себе отчет, что это люди, о которых в стихах Пастернака сказано: "Что ж, мученики дoгмата, Вы тоже жертвы века".

Роль палача не была чьим-то выбором. Вот я решил: "Стану палачом" - и стал. А он решил: "Стану жертвой". Ты мог оказаться и там, и там. Все происходило очень сложно, трудно. Вот эта сложность рисунка человеческой судьбы завораживала меня больше всего.
(с)

Дмитрий Быков (настоящая фамилия Зильбельтруд) невольно способствовал проникновению Прилепина в литературу. Прилепин его моментально за каких-то десять лет оставил позади. Прилепина не получилось приручить и похлопывать по плечу, он сам по себе, русский самородок.

Создается ощущение, что дама, писавшая сей брезгливый отклик на победившую в конкурсе книгу Захара Прилепина, не читала ее вовсе. В авторском предисловии черным по белому пропечатано, что родной прадед Прилепина, которого звали Захар ( отсюда и вышел псевдоним его), сидел на Соловках. И дома в разговорах взрослых постоянно всплывали разговоры про того же начальника лагеря Эйхманиса и прочих персонажей. Будущий автор впитал память о Соловках еще в юные годы. Эта книга выросла изнутри судьбы коренной русской семьи,части русского народа, а ее тут хотят представить "националистической" компиляцией чужих мемуаров. Нехорошо. Да и указания на заимствованные слова "из Тургенева и Даля" позабавили. В деревне,в гуще жизни, откуда родом Прилепин, своих словечек хватало наверняка.И Тургенев с Далем их именно из народа-то и брали.

годный веб сайт мобиадз.

правильно что названы вещи своими именами. сюссюканья осточертели

Хоть вменяемое мнение

Мы живем под собою не чуя ни-че-го!

И-таки дама-то понимает...

Про Серебряный век говорит вовсе не Быков, романа Мезерницкий,см. стр. 312.А Быков громко повторяет чужую мысль, как обычно.

Прекрасный роман, читается на одном дыхании.И что интересно, прадед автора книги сидел на Соловках.Прямо-таки мистика сквозь века.

Книга Захара Прилепина у всех на устах. Когда читал, не мог оторваться.Спасибо писателю.

Про Серебряный век говорит вовсе не Быков, романа Мезерницкий,см. стр. 312.А Быков громко повторяет чужую мысль, как обычно.
===
Вы читать умеете?
...исходя из слов персонажа «Обители» Мезерницкого: «Здесь (Соловки, - Н.Я.) происходит исход не только Серебряного века. Здесь заканчивают свой путь последние Арлекино».

еще у всех на устах Донцова. Писатель года!

Прилепин - открытие десятилетия.Наконец-то появился новый большой писатель, с хорошим русским языком, светлой головой, честным сердцем.