Внуки Победителей

Моя бабушка, Егорова Екатерина Федоровна, в замужестве Григорьева, родилась в 1911 году в деревне Ильино Палкинского района Псковской области. Там она и жила, с родителями и сестрой до 1931 года, когда ее отец был арестован за антисоветскую агитацию и выслан в исправительно-трудовые лагеря на три года. Как гласит справка о реабилитации, по материалам архивно-уголовного дела в отношении Егорова Ф.Г., в 1932 году он был досрочно освобожден и выслан в Северные районы. О дальнейшей судьбе его ничего неизвестно. В июле 1931-го, через полгода после ареста отца, мою бабушку, ее мать и сестру выслали на Север, в г. Кировск Мурманской области.

Так Родина-мать позвала Катю в первый раз.

В описи имущества, вызвавшего острую классовую неприязнь, гражданина Егорова Федора Егоровича из деревни Ильино, - красивым почерком тщательно выведенные буквы. Среди заботливо перечисленных и посчитанных предметов особливо бросаются в глаза: «Сани дровни - 1, телега - 1, упряжи - 2, ларь старый - 1, сундуков старых - 2, кадок - 8, бочек разных - 6, ведер железных - 2, чугунов разных - 2, холст нешитый двум дочерям». За нехитрым списком среди чугунов и кадок - разрушенная семья и поломанные жизни.

Двадцатилетняя девушка Катя приехала на Север, в Кировск. Там в 1929 году молодое советское государство решило построить обогатительную фабрику, фосфорный завод, заложить рудник и рабочий поселок. Через год началась разработка проекта первой апатито-нефелиновой фабрики в Хибинах. Тогда же на строительство объектов треста «Апатит» из псковского округа Ленинградской области в Хибины эшелоном доставлена первая партия спецпереселенцев в количестве 918 человек. К концу года их было уже 8996.

Строили с нуля. Поначалу жили в вагонах, потом в плохо отапливаемых фанерных бараках. Бабушка рассказывала, что однажды утром не смогла встать с кровати - пока спала, коса примерзла к окну. Из-за сильного стресса перестала говорить. Родственники попросили местного врача, тоже ссыльного, успокоить ее: «Катя, не расстраивайся, все будет хорошо. Мы же устроились, везде жить можно». И Катя жила. Жить научилась так, что до глубокой старости ни болезнь, ни смерть ее не брали. И мужа, и сына, и вождей народа - пережила.

В 1941 году Родина позвала Катю второй раз.

Когда началась война, на фосфорном заводе был начат выпуск самовоспламеняющейся жидкости «КС» для нужд фронта. Комбинат «Апатит» производил бомбы с зажигательной смесью «КС». Объем произведенной горючей жидкости исчислялся сотнями тонн. За сотнями тонн - конкретные руки.

Всю войну моя бабушка, Григорьева Екатерина Федоровна, по ее словам, «наливала фосфор в бутылки, чтобы бить немцев». Она была награждена четырьмя медалями - «За оборону Советского Заполярья», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «ХХХ лет победы в Великой Отечественной войне», «50 лет победы в Великой Отечественной войне». Была представлена к награждению Орденом Ленина. Но Родина вспомнила и про овец с курами, и про чугуны с кадками.

Я помню ее, маленькую сухонькую старушку, всегда опрятную, с неизменным куколем, в который была закручена длинная седая коса до пояса и гребенкой, в застиранном синем сатиновом переднике. С детства помню ее маленькую хрущевку со скрипучими полами, где жила она, вернувшись с Севера, еще не реабилитированная, но уже не ссыльная, уже без матери и без мужа. Плюшевые занавески с кистями, ковер на стене с эпическим сюжетом про тореадора и быка, самовары, радиола, горшки «столетника» на подоконнике...

Но больше всего я помню ее руки. В детстве я подолгу разглядывала их, иногда просила потрогать. Для меня они были как какое-то неизвестное существо: потемневшая, тонкая, как пергаментная бумага, сморщенная кожа, бурые пятнышки, один палец не разгибался. Эти руки не знали отдыха - они все время что-то мыли, чистили, готовили, вязали, перешивали, переделывали. У них была своя отдельная, не доступная моему детскому сознанию, жизнь. Наверное, я не сильно много понимала тогда, в свои пять-шесть лет, но всегда доподлинно знала, что именно этими руками сотворен и мир, и труд, и май, и Победа.

Бабушка была мудрейшей. Образование - три класса. Среди соседей, где ни жила, пользовалась неизменным уважением. Смиренная, никогда не роптала на свою, в общем-то не сильно счастливую, судьбу. В минуты задумчивости тихо бормотала: «Что ж сделаешь, родненький, ничего не сделаешь». И в этих простых незамысловатых словах открывалось что-то вечное, настоящее, неотчуждаемое. Что не смогла забрать у нее ни советская власть, ни война, ни лишения. Что, надеюсь, хоть в какой-то мере досталось и нам, внукам Победителей.

Елена Григорьева