Казнь и «короткоствол»: быть или не быть?

Убиты шестеро. Вернее, их должно было быть семеро. Но один выжил. Выжил, положив конец тому, что произошло на Белгородчине. Если бы не выжил, то того демона в человеческом обличье поймали бы немного позже - без вариантов.  Возможно, ценой несколько большего количества жертв. Но всё случилось, так как случилось. Щёлкнули наручники, так называемого преступника доставили куда следует, предусмотрительно оградив от излишнего внимания общественности. Погибших похоронили. Раненый сотрудник МВД до сих пор в больнице.

Знаете, о чём сейчас более всего спорят? О двух вещах.

Вещь первая: следует ли возвращать смертную казнь?

Вещь вторая: следует ли легализовать оружие?

Лично я по двум пунктам отвечу утвердительно: возвратить, легализовать. И я это говорю не в эмоциональной горячке, когда перед глазами плывут образы невинно расстрелянных людей. Точно так же я буду это утверждать, будучи в холодном, спокойном рассудке.

25 апреля в прямом телеэфире президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин насчёт смертной казни, как и ожидалось, ответил уклончиво. Впрочем, как всегда. Если выжать тонны воды из всего, что он говорил, то квинтэссенция такова: меня (то есть Путина) иногда так и подмывает подписать соответствующую бумагу, но я один ничего не решаю – нужна работа специалистов, консультантов, криминологов и т.д. и т.п. И тут же привёл популярный аргумент в пользу бессмысленности смертной казни – дескать, в Древнем Риме во время процедур публичной казни за воровство как раз-таки и происходили десятки краж на площадях, где казнили воришек.

Но странная вещь! Либерализация уголовного законодательства в современной России совсем не приводит к снижению уровня преступности. Уголовный элемент клал с прибором на закон, который за деньги можно развернуть в любую сторону, в том числе против потерпевших. Вспомним, что в советские времена закон был более суровым, и обыватель даже в мыслях не мог себе представить ситуацию, когда ньюсмейкерами становятся цапки, евсюковы, сердюковы и прочие помазуны. Так или иначе, смертная казнь – эта исключительная мера, это, так сказать, остриё карательного копья. Но и копьё должно быть сделано не из рассохшегося бамбука, а из чего-либо попрочнее. В смысле, всё уголовное законодательство в целом должно быть более жёстким. Советская модель вполне могла бы сгодиться в качестве образца. Мощь государства – в беспощадном отношении в преступности.

Немало копий (в данном случае словесных) сломано вокруг легализации короткоствольного огнестрела. Истеричные дядьки и тётки вопят: НИ В КОЕМ РАЗЕ!!! У НАС ЖЕ ТОГДА ВСЕ ДРУГ ДРУГА ПЕРЕСТРЕЛЯЮТ!!!!!! ДАВАЙТЕ ЗАПРЕТИМ АЛКОГОЛЬ – ВЕДЬ ВСЕ СОПЬЮТСЯ!!!! ДАВАЙТЕ ЗАПРЕТИМ АВТОМОБИЛИ – ВСЕ ЖЕ ДРУГ ДРУГА ПЕРЕДАВЯТ!!!!!

Был момент, когда я и сам чуть не поверил в весь этот бред. Дескать, личное оружие самозащиты станет оружием нападения, разборок. Скажем, подрезали тебя на дороге, ты пистолет хвать – и бах! Бах! Бах! В итоге – труп, менты, УАЗик, протокол, суд, срок. Или ещё говорят о том, что при легализации любой бандит сможет невозбранно приобрести себе «ствол».

Помилуйте! У любого бандита УЖЕ ЕСТЬ оружие. И не одно. А простым людям защититься нечем. А если бы даже и было чем, то наши законы за счёт гениального инструмента под названием «Превышение Предела Необходимой Самообороны» легко бросят за решётку таких владельцев оружия.

Мощь народа – в его праве на самозащиту, в том числе с использованием оружия.

Скорбим вместе с Белгородом.

Майк Миханзон