Три вопроса для нового праздника

В этом году мы впервые будем отмечать новый праздник – День народного единения, который приходится на 4 ноября. Несмотря на то, что в этот день трудящемуся люду будет предоставлен «законный» выходной день, противников новоиспеченного праздника наберется немало. Не так-то просто заново переосмыслить «уроки Октября», осознать, что же в действительности произошло с нашей огромной страной в результате большевистского переворота. Поэтому политический контекст Дня народного единения очевиден: депутаты постарались с «минимальными потерями» нейтрализовать 7 ноября – воистину красный день календаря.

Однако за исключением того, что 4 ноября близко по срокам к 7-му, да еще, что это день прославления Казанской иконы Божией Матери, мало кто ясно представляет, что же все-таки мы празднуем?

Толковый словарь дает такую формулировку слову «праздник»: «День торжества, установленный в честь или память кого-чего-нибудь». Можно сказать и иначе. Чтобы праздник обрел, так сказать, свою плоть и кровь в народном сознании, он должен отвечать трем установкам: «Что празднуем?» «Для чего празднуем?» «Как празднуем?»

В принципе, вопрос «что празднуем?» должен бы быть понятен для любого мало-мальски образованного человека в России. Но уровень преподавания истории в школе (да и не только в школе) таков, учебники по истории написаны таким образом, что в лучшем случае кто-то припомнит, что было какое-то Смутное время на Руси, когда один царь умер, а другие пытались захватить освободившийся русский престол. На самом деле, изучение этого исторического отрезка времени должно было бы стать одним из ключевых в понимании подлинных основ, на которых стояло, стоит и стоять будет Русское государство.

Тогда, в далеком XVII веке, на карту было поставлено само существование России. Смутное время, «Великое разорение Московское», стало подлинным испытанием для русского народа на его дееспособность, на право оставаться суверенным государством. В самом начале века – беспримерный, три года подряд неурожай привел к массовому голоду в пределах всего государства. Затем – династический кризис, когда со смертью царя Федора прервалась династия «Рюриковичей».

И началось! Самозванцы, принимавшие имя «царевича Дмитрия», один за другим стремились завладеть троном. Хотя в учебниках, как правило, рассматриваются в качестве серьезных претендентов лишь два или три из них, на самом деле количество Лжедмитриев во время Смуты перевалило за два десятка человек. Добавьте сюда гражданскую войну, крестьянские восстания, казачий беспредел, творимый на всей Европейской части России. Москву и западные земли оккупировали поляки и литовцы, на Балтике, в Новгороде и его пригородах сидели шведы. Единой власти нет, законов нет. Промышленность, торговля, сельское хозяйство в полном запустении. Мораль и нравственность отброшены за ненадобностью…

Вот лишь один из многих документов, доносящих трагизм событий того времени. «…Ездят от них из табора по городам беспрестанно козаки, - пишут бояре в одной из грамот, - грабят, разбивают и невинную кровь христианскую проливают, насилуют православных христиан, боярынь и простых жен берут на блуд, девиц растлевают насильством мучительским, церкви разоряют, иконы святые обдирают и многие скаредные дела на иконах делают, чего ум наш страшится написать. А польские и литовские люди, видя наше непокорство, также города все пустошат и воюют…»

Понятия чести, совести, долга, христианские заповеди, казалось, напрочь были отброшены. «Кому война, а кому и мать родна» - эта горькая народная мудрость в те времена получила широкое распространение. Находилось немало служилых людей, кто в такой мутной воде делал, как бы мы сейчас, сказали свой бизнес. Эти людишки получали пожалования сразу от нескольких правительств. Современники называли такие пожалования «шишиморством» - плутовством. Кто-то присягал Лжедмитриям, кто-то польскому королевичу Владиславу, кто-то шведскому принцу Карлу-Филиппу, кто-то, вообще, черт знает кому!...

Наш Псков «великое разорение» не обошло стороной. Правда, была здесь и особенность. Внутри города в смертельной схватке сошлись «большие» и «меньшие» люди. Если власть в городе захватывали «меньшие», то в застенках от рук палачей корчились «большие». Верх оставался за «большими», тогда летели голов с плеч «меньших». Псков даже удосужился выдвинуть на общероссийскую арену своего «царя», вошедшего в историю под именем Лжедмитрия III или «псковского вора». В народе же его звали то Сидорка, то Матюшка. Участь его также оказалась печальной, он был казнен под Москвой. Но, чем не поступились псковичи все эти долгие, тяжкие годы, это своей свободой. Несколько раз объединенные шведско-новгородские войска пытались захватить город, но каждый раз псковичи насмерть вставали на пути интервентов.

Не чудо ли, что в такой разоренной, оккупированной, растерзанной на части стране нашлись здоровые силы, чтобы не только объединиться, но и повести за собой народное ополчение, чтобы, в первую очередь, освободить Москву от засевших там поляков. Ополчение Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина 22 октября 1612 года пошли на приступ московского Китай-города и взяли его. Через четыре дня, 26 октября, убедившись в своей полной обреченности, поляки сдали Московский Кремль.

Так что День народного единения установлен фактически в честь событий 22 октября. С одним «но». Переводить на новый стиль эту дату мы стали не прямо (иначе бы всплыла дата 2 ноября), а через православное летоисчисление. Русская Православная Церковь, живущая по старому стилю, 22 октября отмечает празднование Казанской иконы Божией Матери (установленное, кстати, по случаю избавления Москвы от поляков и литовцев) – это как раз и есть наша искомая дата 4 ноября.     

Ответ на вопрос «для чего?» наши законодатели вынесли в само название – День народного единения. Правда, с единением тоже трудновато придется, по крайней мере, в ближайшие годы. Согласитесь, трудно представить, чтобы в этот день за праздничным столом объединились в едином порыве, скажем, Роман Абрамович и учительница из псковской глубинки Марь Ивановна с ее 2-3-тысячной зарплатой.

Праздник только тогда окончательно станет праздником, когда у него сложится определенный ритуал. Скажем, Новый год – это обязательная елка, Дед Мороз, бой курантов, бутылка шампанского и т.д. У Дня народного единения пока никаких своих атрибутов нет, то есть вопрос «как праздновать?» остается открытым. Что, впрочем, и невозможно требовать от праздника, отмечаемого страной в первый раз. Те же новогодние традиции не в пять и не в десять лет складывались, да и сам новый года на Руси первоначально встречали 1 марта, затем 1 октября и только при Петре I его начало переместилось на 1 января. Да даже большевики далеко не сразу установи определенный ритуал празднования 7 ноября – Дня Великой октябрьской социалистической революции.

Так что, не стоит чересчур критично подходить к новому красному дню календаря. Напротив, хотелось бы пожелать самому молодому из наших российских праздников занять достойное место в наше непростое время. Чего-чего, а единения - подлинного, настоящего, выстраданного сердцем – нам действительно сегодня не хватает!

Иван Фаворский