«Единая Россия» и политические репрессии

Конфликт «режима» с одним из наиболее влиятельных лидеров общественного мнения страны не получил продолжения. Руководство «Первого канала» официально так и не получило кляузу от единоросса Ильи Костунова на Владимира Познера с требованием уволить телеведущего или заставить его извиниться за обвинения в адрес Следственного комитета РФ. Пошел на попятный и вице-спикер Госдумы Сергей Железняк. Поначалу он, было, поддержал однопартийца, заявив газете «Известия», что «Познер должен был поддерживать правовые действия, направленные на выяснение всех обстоятельств дела, а не выступать с громкими заявлениями». Но позднее, в тот же день, уже говорил о том, что «нельзя вмешиваться в редакционную политику». Очевидно, где-то внутри коллективного пиар-мозга правящего режима сработал предохранитель.

Бывший нашист и селигерец Костунов, 1980 г.р., – не из тех депутатов, за кем подозреваешь самостоятельную позицию. Скорее, место в воронежском списке ЕР ему было доверено как раз с прицелом на идеологическую работу, в то числе, в жанре политического доноса. Ранее он уже писал жалобы в Генпрокуратуру по поводу бизнеса семьи Гудковых и в Росфинмониторинг насчет интернет-кошелька Алексея Навального. Его выступление против Познера, при всем желании выслужиться, вряд ли не было предварительно согласовано. Тем более и повод – не масштаба Костунова. Речь, все-таки, не о частных обидах или личных выпадах. Владимир Познер затронул в своей передаче самую острую политическую проблему сегодняшнего дня – политические репрессии.

Силовое преследование политических оппонентов – всегда вопрос выживания правящего режима. Этот способ укрепления или сохранения власти применяется, когда все легитимные варианты уже исчерпаны. К политическим репрессиям сегодня начинает прибегать режим Владимира Путина, ассоциирующий себя с государством и народом и не допускающий даже мысли о том, что это не так. Опасность такой политики прекрасно осознают люди, знакомые с отечественной историей. Страна, пережившая сталинский террор, казалось бы, должна восставать против малейшей тени «37-го года». Естественно, что Владимир Познер в авторской передаче накануне Дня памяти жертв политических репрессий говорил о деле Леонида Развозжаева:

…«И вообще, неужели вы думаете, что нарицательное выражение «Басманное правосудие» возникло на пустом месте? Когда господин Маркин сказал, что он верит только фактам, и что сам Развозжаев собственной рукой написал 10 страниц признания, я вообще чуть не упал со стула. Ведь, наверняка, господин Маркин знает, что таких написанных от руки признаний в архивах КГБ, в частности, сотни тысяч, если не миллионы. И известно, как были получены эти признания. И вообще как он думает, если бы к нему применяли те методы, которые применялись тогда, он бы не написал, сколько надо страниц признаний?

Я совершенно не к тому, что я считаю Развозжаева виновным или невиновным, я бы хотел, чтобы суд этим занимался, но такой суд, которому я, в частности, могу доверять»

Реакция функционеров «Единой России» еще раз подтвердила, что дело Развозжаева – исключительно политическое. Костунов вступился за честь Следственного комитета РФ, потому что тот поработал как раз в интересах правящего режима, адептом которого вправе считать себя и воронежский единоросс. Леонида Развозжаева, напомним, российские спецслужбы похитили на территории Украины, два дня продержали в каком-то подвале и пытками принудили к признательным показаниям (которые помогут засудить целый ряд других неугодных Кремлю политиков). Потом это было оформлено как явка с повинной. Публичный скандал пока ничего не изменил в деле Развозжаева: СК РФ продолжает делать вид, что все идет в рамках закона. Обращение популярного телеведущего к аудитории «Первого канала» - значительно более широкой, чем аудитория интернета – ответственный и важный поступок: Познер обратил внимание сограждан на серьезнейшие проблемы с законностью. Это уже не вопрос политической борьбы, это, на самом деле, вопрос самосохранения общества.

Акция Костунова, поспешившего нажаловаться Константину Эрнсту на нелояльность сотрудника государственного телеканала, показывает, что адепты нынешнего режима не осознают реальную опасность репрессий. У российского общества, во-первых, очень низкий болевой порог. Во-вторых, среди наших сограждан есть не только потомки и родственники тех, кого сажали и расстреливали в 1930-50-е годы, но и тех, кто сажал и расстреливал. Двусмысленное отношение к Сталину, не раз проявленное руководством страны, обесценивает исторический урок, который, казалось бы, должен был навсегда отвратить Россию от лояльности к диктатуре. Только в течение двух лет, в период Большого террора (1937–1938) по политическим обвинениям было арестовано более 1 миллиона 700 тысяч человек и не менее 725 тысяч из них были расстреляны – таковы свежие цифры, собранные обществом «Мемориал». Это невозможно даже представить: в течение двух лет ежедневно около тысячи расстрелов.

Может быть, единоросс Костунов и его старшие товарищи считают эти цифры измышлениями «иностранных агентов». Или же они уверены, что повторение подобного невозможно, а если и так, то их, членов партии власти, репрессии точно не коснутся. Наверняка так же думали и 2273 чекиста, арестованных по приказу главы НКВД Николая Ежова, и еще 937 – которых зачищал уже Лаврентий Берия. В своей неуязвимости наверняка были уверены в 1935 году все 37 комиссаров госбезопасности, из которых к концу террора в живых осталось только двое. Ежов и Берия тоже, поди, не подозревали, что борьба с врагами режима может обернуться против них самих – тем не менее, первый был расстрелян 4 февраля 1940 года, второй – 23 декабря 1953 года.

До расстрелов у нас пока не дошло, но примеров политический посадок – пруд пруди. Выбивание признаний из Развозжаева по вымышленному политическому обвинению – следующий шаг на пути к террору. Так, когда уже остановимся? Хотелось бы надеяться, что до того, как начнут создаваться новые «тройки». Железняк, пошедший на попятный, и Эрнст, «не получивший письма», должны были, наверное, тоже об этом подумать.