Новости партнеров
Развлечения

Кайф от «Воплей Видоплясова»

17.04.2011 21:44|ПсковКомментариев: 27

Я проник в клуб «ТIR» из-под накрапывавшего весь день, как в фильмах нуар, дождя, встретив в «тамбуре» какого-то абсолютно бухого собутыльника из прошлой жизни. Мы минут пять с напрягом вспоминали, с кем «соображали на троих» лет 15 назад. А юбилейный, посвященный 25-летию группы «Вопли Видоплясова», концерт, между тем, минут пять как уже начался. Бухого чела я абсолютно не знал, не помнил и видел разве что в своих алкогольных кошмарах. Зато он меня знал отлично и все лез обниматься и пытался назвать фамилию нашего давнего товарища по «опечаливанию печенок». Я перебрал несколько имен наугад и наткнулся: «Не Боря Шерстнев, часом?» «О! Точно он! - Обрадовался чувак. - Саш. У тебя билета случайно нет? Продай за полцены». Билет был, но продавать его было б западло, и я без сомнений распрощался с фантомом из прошлого, и, протянув темно-оранжевую бумажку охраннику, вошел в знакомое прокуренное помещение.

Девушка у барной стойки сообщила, что сыграно уже три песни от «ВВ». Жесткий пост-панк или хард-рок на украинском языке звучал отменно. Именно от такого саунда я обычно и прусь.

Я протиснулся ближе к сцене. Сделать это было трудно. Народу, по меркам «ТIRа», было с избытком, как пивной пены, летящей из кружки, во встречные улыбающиеся счастливые лица, причем преимущественно в возрасте слегка за сорок. Ну-ну, ностальгия. Потом я понял, что в зальчик набились по преимуществу люди, хорошо понимающие по-украински, то бишь этнические хохлы. Хотя и русских хватало. Не говоря уж об энтузиазме.

Где-то на пятом увиденном мной номере концертной программы я осознал, что попал, быть может, на лучший концерт, который когда-либо довелось посетить если уж не в Пскове, то в клубе «ТIR» - точно.

Олег Скрипка со товарищи знали, что делали, играя, как будто в видеоклипе, снятом в Голливуде: никаких накладок, всё четко и артистично.

В какой-то момент Скрипка снял гитару и превратился в распоясавшегося фронтмена. Все, что он делал, явно доставляло ему кайф не хуже оргазма. Он закидывал ноги вверх, будто вчера получил аттестат зрелости и выделывал фирменные движения торсом и чреслами, едва скрытым цветастой рубашкой и обтягивающими штанами. Ну а уж когда в руках Скрипки возник баян, публика полезла на стены с муляжами электрогитар, как будто и в самом деле желала попасть в кадр клипа, снимаемого для ротации на телеканале «ВИВАЦвай».

Звук, повторюсь, был отменный, что в наших клубах редкость. Но все-таки главным в этот вечер был он, Олег Скрипка, фееричный фронтмен и подлинный артист, усвоивший лучшие традиции французского шансонье (не путать с нашим кабацким «шансоном»), плюс восточнославянский колорит в соединении с пониманием того, что такое настоящий рок-драйв, да необходимая самобытность прилагались.

Это был не просто музыкальный концерт, а спектакль, на который нужно было бы принудительно, под угрозой публичной порки, привести актеров Псковского театра драмы: поучиться тому, как выверено и непринужденно можно выдавать актерскую энергетику в зал. Да и вообще: посмотреть на живого Олега Скрипку, плюнуть в сердцах и бросить псковскую сцену, чтобы не позориться!

...Часов за пять до концерта в «ТIRe» я подтянулся к одному из псковских ресторанов, дабы при содействии арт-директора клуба Леши Некрасова «взять эксклюзив» у легендарного музыканта со столь нарочито музыкальной фамилией Скрипка (из серии «Нарочно не придумаешь»).

Из курса русской литературы я смутно припоминал, что «Видоплясов» не кто иной как одуревший от литературного творчества лакей из малоизвестной широкому читателю повести Федора Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели». Свои опупенные опусы, испещренные «вскриками души», этот самый Видоплясов называл «воплями».

Отсюда и название украинской этно-пост-панк-команды (да простят меня записные эстеты за столь неудачный термин-ублюдок).

Так вот, зайдя в ресторацию, я узрел зрелого уже мужа, вполне артистической, впрочем, наружности, с большим, узорным и, надо думать, православным крестом на груди.

Несмотря на предварительные договоренности, я уточнил, не помешаю ли трапезе мэтра украинского этно-рока, и представился.

- Донецкий - это что, погоняло такое? - Заинтересовался Олег, вкусно поглощая что-то вроде гречневой каши с мясом.

- Нет, - отвечаю. - Многие так ошибочно считают. А на самом деле просто фамилия такая. В наследство от отца да деда досталась. В самом Донецке же я никогда в жизни не был. Вот, думаю, надо, что ли, съездить туда, на родину забытых предков. Фамилии же не просто так давались. Значит, существует некая родовая связь. Есть в этом какой-то смысл. Как если бы человек с фамилией Псковский, к примеру, из Одессы, специально собрался в Псков. Поглядеть, как встретят.

- Ага, - согласился Олег. - Донецк сейчас - город контрастов. Нечто среднее между окраиной Дели и Лас-Вегасом.

Я достал свой старенький забинтованный скотчем кассетник, и начал, как оказалось, прелюбопытный диалог:

- Я, готовясь к этому разговору, с удивлением вдруг узнал, что родились вы, Олег, в таджикском Ходженте, где жили до 8 лет с родителями-переселенцами, потом семья переехала в Мурманскую область, и только высшее техническое образование вы лично получали уже в Киеве. То есть всю практически биографию прожили в России, не считая Франции, где тоже обитали не один год. А между тем, образ ваш, как принято ныне выражаться, имидж, лично в моем сознании, таков, что Олег Скрипка - чуть ли не идейный западенец.  

- Просто существуют клише. Мол, если человек - украинец, то он почему-то обязательно должен быть из «ультра» чего-то. Однако реальность - это одно, а мы вынуждены жить в плену стереотипов, которые не отвечают реальности.

- Абсолютно не отвечают.

- Допустим, есть русские, которые родились за границей: в Китае или в Америке. И, тем не менее, они считают себя русскими. И это нормально! А если украинец проживает не в Львове, а в километрах ста от Львова, и он почему-то украинец, то это выглядит очень странно.

- Действительно, странно...

- Ну, да. Если судить по клише.

- Простите, под «клише» вы имеете в виду стереотип?

- Именно стереотип.

- Как художника, что вас сейчас особенно интересует в жизни и в искусстве?

- Ну, художник я, честно говоря, никакой.

- Да нет. Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду художника в общем смысле. И поэта, и прозаика, и журналиста, и актера, и режиссера, и композитора, и, естественно, музыканта. Ну и т. д.

- А? Понял. Художника как творческую личность?

- Да. Как особый тип человека.

- Ну, тогда... как художника меня сейчас интересует, и я наслаждаюсь этим, и акцентирую свое внимание... на наднациональной функции искусства.

- Да? Прямо вот так? Глобально? Наднациональная функция искусства!

- Да. Вот так. Потому что искусство вообще, живопись и особенно - музыка - это, в принципе, противопоставление политике. Если политика - это разъединяй и властвуй, то музыка - это, по-хорошему, объединяй и властвуй. Когда ты выходишь на сцену, то единственное, что ты делаешь, это кидаешь мосты. Плетешь паутину, запускаешь в зал лучики, выплескиваешь энергии (называй, как хочешь), которые связывают тебя с каждым человеком, с публикой. Музыка - это все-таки каналы связи. И классно, что в музыке, даже когда ты не врубаешься в текст, заложены такие каналы, что информация проходит не на вербальном уровне. И это очень важно. Опять же, если вернуться к клише, к стереотипам, то они настраивают наш мозг на определенный лад. А как мы знаем из психологической литературы, мозг очень часто совершает ошибки. И просто заводит нас в тупик. А душа - она всегда знает правду. Но мозг не позволяет ей раскрыться. И как раз искусство, музыка, в частности, ключ, который помогает раскрыться душе, то есть истине.

- А разве не бывает так, что искусство, наоборот, разъединяет людей, к примеру, нонконформизм в искусстве, музыка протеста, какой-нибудь гангста рэп? То есть речь о том, что искусство всегда связано с месседжем, с посланием, подчас именно политическим?

- Самый хороший инструмент всегда можно употребить во вред. Допустим, можно так обожраться медом, что взять да помереть. И музыку можно употребить для каких-то своих, часто политических целей. Например, понятно, что во времена Советского Союза, да и вообще везде и во все времена, музыка была хорошим механизмом пропаганды. Мощным. И все-таки от природы свойство музыки - быть доброй. Лучше ее использовать в мирных целях.

- Свой жанр вы относите к этно-року, этно-панку или никаких определений не даете? Либо дефиниции, все-таки, необходимы?

- Определения нужны для конкретных целей. Когда ты выступаешь на концерте, никаких дефиниций не нужно. А в плане интервью, или своего портфолио необходимо как-то себя назвать, позиционировать. Это уж смотря для чего, для какой цели. Ну, да: этно-рок - это не совсем плохо.

- Расскажите вкратце, как вы раскрутили свой музыкальный проект. Молодым музыкантам наверняка это будет интересно.

- Начинали мы в Киеве, в 1987-м, но очень быстро переехали в Москву. В Москве обрели популярность и стали ездить по всему СССР.

- В качестве клубной команды?

- Нет, в качестве стадионной команды. Сегодня мы видим афиши: «Горячие 80-ые года». Опять же, это стереотип, то есть ложь. Потому что никаких дискотек с этой дурацкой музыкой типа «Белые розы» в 80-ые годы не было.

- Да ладно! А что же тогда было?

- Были стадионы с рок-музыкой. Реально все слушали рок. Иначе говоря, если ты не слушаешь рок, ты - последний лох. Это было так.

- Но ведь существовала и попса.

- Реально попса существовала на правах андеграунда. А мейнстримом был рок. Если какая-то рок-группа более-менее становилась популярной, она сразу собирала стадионы. Если мы начали играть в 1987-м году, то за 4 года объездили весь Советский Союз со стадионными концертами.

- Ну а потом была Франция, вас нашел какой-то французский продюсер и предложил контракт?

- Нет. Была только моя жена, которая помогала. Но что вообще тогда произошло? Падение «Берлинской стены». Потом - падение «Железного занавеса». И возникло такое движение под названием «Красная волна». То есть Запад, грубо говоря, поставил себе задачу привезти советский рок в Европу и осуществить нечто вроде некого сближения. Отобрали в СССР несколько коллективов и привезли во Францию.

- Ну, да, я помню, группы «Центр», «Кино», пластинки, записанные во Франции...

- «Центр», «Кино», «Алиса», «АукцЫон» и мы. И среди всех именно мы там, во Франции, остались, прижились и долго там играли, до 1996-го года. Скорей всего, благодаря вот этой составляющей «этно».

- То есть им импонирует то, что не похоже на их варианты.

- Да, их интересует то, что конкретно тебя идентифицирует. Представь себя французом и послушай группу «Кино». И что? Они ничего тебе не скажут нового. Ну, на что это похоже?

- Ха. Это, похоже... Даже не знаю, на что. Вот! Группа «The Cure»! Я вообще считаю, что в музыкальном плане «Кино» - эпигоны «The Cure». Всё с них содрали. Но это такое мое сугубо личное мнение.

- Да. Подобное может быть из России. Это может быть из Парагвая. Из Вьетнама, откуда угодно. А все одно и то же. А ты выходишь с баяном. У тебя рубашка в розах. Создается какой-то определенный образ.

- А это сознательный имидж? То есть художник продумывает его? Ну, по типу того, как Сергей Есенин поначалу, когда в столицу приехал, чтобы распиариться, «косил» под деревенского дурачка. Носил чуть ли не лапти, плисовые штаны, косоворотку, расшитую свастиками. А сам в это время параллельно лекции в университете по лингвистике и истории зарубежной литературы слушал. Или лично у вас все это органично получилось?

- Все органично. Я с самого начала идентифицировал себя именно украинцем. Человек обязательно должен себя с чем-то ассоциировать и что-то представлять.

- Как выражаются ученые умы, репрезентировать.

- Просто, когда я уезжал во Францию, у меня было сознание космополита. И только там я понял, что никаких космополитов не существует в природе. Космополитизм - это ложное представление. Какие бы «супер-эстеты», русские или французские, не представляли бы себя космополитами, все равно мы останемся французами или славянами, и раз уж мы уродились славянами, у нас есть свои славянские фишки. И уж лучше не закрывать на это глаза, а, наоборот, этим гордиться и это культивировать и развивать.

А в современной рок-музыке всё, что самое интересное на сегодняшний день происходит, выглядит примерно так. Мы слушаем и говорим: «Да, это типичный калифорнийский рок, типичный калифорнийский саунд». Или: «О! Это - латино-рок! Это - интересно». Или: «Это - индийский R&B». Или: «Это - восточнославянский этно-рок».

- Это можно назвать склонностью к классификации, к которой, вообще говоря, склонно человеческое мышление.

- Нет, не согласен. Это - не склонность к классификации. Это именно то, чем ты являешься. Понимаешь? Если ты изображаешь из себя такого представителя «брит-попа», и играешь этот стиль в городе Псков, то это просто местечковость и не более. Это чисто местечковый феномен. Примерно так: лучший парень на селе, да он еще и «брит-поп» играет! И это всё. Нет никаких перспектив к движению дальше. Чтобы остаться на каких-то гипотетических скрижалях. Ты не сделаешь ничего, чтобы где-то там, на небесах, в Божественных книгах, записаться. Ты тупо сидишь на «вторяках», и всё. А ведь всегда интересно не просто денег накосить, а этот мир сделать интересней. Скажем так.

- Дык. Этим и отличается подлинный художник от банального ремесленника. И все-таки вы-то сейчас говорили от имени художника, а публика все равно классифицирует. Никуда от этого не денешься.

- Публика любит то, что крутится по радио. Точка.

- И всё?

- И всё. Поэтому ориентироваться на публику нельзя. Есть какой-то избранный процент тех, кто понимает, но этот процент ничтожен.

- На что же вы тогда ориентируетесь?

- На себя. На свои чувства.

- Любопытно, то, о чем мы сейчас с вами говорим, вы с самого начала понимали, или это понимание пришло в процессе жизни и творчества, с опытом?

- Артист, - а «артист» ведь и переводится с английского как «художник», - становится собственно артистом, потому что в нем преобладает мощное чувственное, иррациональное начало. Вот и всё. Это чувство над ним довлеет. И он с ним ничего поделать не способен. И мучается, и ищет себя. И если вдруг у человека такого склада плохо развито рациональное начало, его срок годности как художника очень короткий. А если «рацио» все-таки присутствует в должной мере, то оно как-то координирует творчество.

И все равно - в основе творческих прорывов иррациональное начало. Это - самопроявление, самовыражение. Это - в хорошем понимании - «кустарный подход» к изделиям, ручная работа. Пробы, ошибки, поиски. Неуверенность в себе. Все эти дела...

- Мания величия?

- Нет. Мания величия - это уже игры «эго».

- Я имел в виду, что художник - всегда на весах: то жуткие сомнения в себе, то офигенная мания величия. Все психиатры давно сходятся на том, что художники - неврастеники по определению.

- Думаю, что мания величия - это общечеловеческая черта. Просто у артистов это больше видно, ярче проявляется, заметней для окружающих. А вот от этого пресловутого «из грязи в князи» никто не свободен. Увы. Причем мания величия (об этом не принято говорить, почему-то все стесняются) гораздо чаще встречается как раз у женщин, чем у мужчин.

- От того, что у женщин ума меньше?

- Да нет. Просто их в этой мании величия никто не останавливает. Даже взять чистую бытовуху, домашние отношения. Если муж жену подавляет, то считается, что это плохо. А если наоборот: жена - мужа, то это - хорошо.

- Понял. Такой вопрос, как кажется уместный. 25 лет творческой работы - это своего рода этап?

- Ощущаю, что как будто 25 лет на голову упали, будто тот самый мифический кирпич. Живешь-живешь себе, а тут - бац! - и оказывается, что ты уже старик. Пенсионер.

- А ощущения во время выступлений? Как в молодости, или опыт помогает?

- Меньше истерики. Конечно, опыт мощно поддерживает. Есть уверенность в себе.

- Типа профессионализм.

- Ну да. Профессионализм - это арсенал средств, которым ты владеешь. Я так понимаю, что сегодняшний концерт в небольшом клубе, и концерты в таких заведениях - самые мои любимые. Потому что можно построить интимную атмосферу. Очень тесный контакт со зрителем. А артист, в принципе, под это и заточен. Под диалог по существу.

- Во время концерта вы испытываете кайф?

- Если кайф не испытывать, то тогда концерт вообще не имеет никакого смысла. Я же не уголь гружу. Сцена и есть транс. Все современные концерты происходят от древних ритуальных плясок вокруг костра. От шаманских обрядов и тому подобного. Сейчас просто все это приобрело некие цивилизованные формы. Представляешь? Прилетает инопланетянин, и попадает в замкнутое помещение, где горят электрические лампочки. И это помещение разделено на две неравные части. На одной части скученно, много народа. На высшей и меньшей части находятся какие-то жрецы с музыкальными инструментами. И они там что-то делают, какие-то звуки издают, а остальные под это дело ритмически движутся. Это полнейшая обрядовость. Именно так всё дело и обстоит. В этом суть. С точки зрения прилетевшего к нам инопланетянина, все это действо мало будет отличаться от плясок вокруг костра.

- За эти 25 лет вам «крышняк» не сносило? Не доходило дело до предела, за которым, как писал когда-то Б. Г., «выход за»?

- Я много не бухаю. И других особых излишеств не допускаю. С точки зрения жизни я человек рациональный. Строить карьеру, движение, быт. Это мне дано. Но с точки зрения песен, существования на сцене, всю эту рациональность необходимо выкинуть.

- Наверняка вы встречали много людей, талантливых, но которых это противоречие между чувственным и рациональным просто разрывало?

- Конечно. Мы же за 25 лет двоих своих музыкантов потеряли. И вот они были как раз типичные «иррационалы».

- Я даже глубже хотел капнуть. Не в смысле даже профессии, а жизни вообще.

- Да, я задумывался над этим. Алкоголь, наркотики. Психиатры наверняка все это изучают. Откуда этот суицидальный эффект? Бывает суицид внезапный, но ведь чаще - это процесс. Когда человек бухает, это значит, что подсознательно он стремится к смерти. Это значит, что к жизни человек имеет какие-то претензии. Он, таким образом, против жизни протестует. И потихонечку он сам себя убивает.

- А у вас, Олег, получается, нет протеста против жизни? Вы, блин, жизнелюб?

- Понятно, что по многим критериям мы с миром не согласны. По многим вопросам у нас есть к нему претензии. К миру, вот... Но тупо к нему эти претензии выставлять и себя убивать? Раз не можем мир изменить, нужно себя угробить? Глупо как-то. Мне кажется, лучше его, мир, понять. Понять, почему всё так происходит, и потихонечку делать его ближе к нашим понятиям об идеальном мире. Сделать хотя бы маленькие шажки к тому, чтобы мир стал лучше, как мы это видим.

- Олег, а какую вы музыку слушаете?

- Вообще никогда никакую музыку не слушаю.

- О-ба-на!

- Но я же музыкант.

- «Чукча не читатель, чукча - писатель»? Не верю. Вы что, не следите за музыкальными трендами? Радио, хотя бы фоном, не слушаете?

- Мы все прекрасно понимаем, что ничего нового в музыке сейчас не происходит. Все якобы новое, - это только переработка того материала, того, что придумано в 60-ые, 70-ые, чуть-чуть в 80-ые. Ничего нового нет, но хорошо исполняется, хорошо записывается. Отлично интерпретируется, микшируется, вот и все дела.

- Ну, ладно, а в юности?

- Как все, мы слушали западный, то есть английский и американский хард-рок.

- Например?

- «AC/DC», «Led Zeppelin»... И именно на этом происходило становление твоей творческой личности.

- А русские?

- Ранний Кинчев, Цой, «Проходной двор», раннее «Воскресение», что там еще было?

- «Аквариум».

- Ранний «Аквариум», ранний «Пикник», ранняя «Машина времени».  «Облачный край», из Архангельска такая хорошая команда была. Ранний «Калинов мост». Ранний «АукцЫон». Но для меня боги все равно до сих пор «Led Zeppelin». Никто дальше них шага не сделал. Ни в какую сторону. Можно электронщины какой-то добавить, хоры какие-нибудь, оркестровку какую-то еще вдобавок, но так, чтобы мышление какое-то другое было, что-то я не припомню. Да и вряд ли вспомню вообще.

- Ну а группа «Marilyn Manson», к примеру, для вас не шаг вперед?

- А какой там шаг? Ничего уж так сильно и принципиально отличающегося от Элиса Купера там нет.

- Я не музыкальный критик, конечно, но разницу между Купером и «Marilyn Manson», все-таки, извините, чувствую. Аранжировки сложней, звук, что ли, насыщенней. На концерте так такое ощущение, что электричество сквозь все тело проходит.

- Так звук насыщенный - это технологии. К тому же это отличный продакшн, то есть то, как сделан, организован концерт. Я же, как артист, отличаю продакшн от творческого начала. Вот, допустим, в Москве я был на «Red Hot Chili Peppers»,обожаю эту группу! А звук оказался паршивый. Я, как музыкант, прекрасно слышал, что играют они отлично. Но меня не «качнуло», потому что звука не было. Продакшн провалил все выступление.

- Я знаю, вы два года в театре играли. Карьера театрального артиста или киноактера вас не прельщает?

- Я снялся в двух фильмах на Украине как киноактер и, да, играл в театре. Но на Украине фактически кино нет, а в российское пока не зовут. Но было бы  - да, интересно попробовать себя и в этом виде искусства. Ну, а роли, которые сыграл... Одна - «Вечера на хуторе близ Диканьки». Все равно это телефильм, то есть не полноценное кино. Хотя интересная работа. А в «Дне радио» - просто эпизодическая роль. Хотелось бы чего-то и посущественней сыграть. Но это так, пока мечты.

- В Пскове вы впервые? Леша Некрасов мне тут сказал, что вы проехались по Пскову, посмотрели достопримечательности...

- В Кремль проехался. Старинный город, очень понравился. Стариной пахнет. Причем еще дохристианской стариной. Сила земли здесь есть. Я ведь сейчас живу в Киеве, это тоже древний город. Так что Питер для меня лично ощущается как какой-то новодел. Ну да, он культурненький, но вот ощущение свежего евроремонта тебя не покидает. Нет такого духа земли.

Раз уж речь зашла о городах, то Москва - это с самого начала коммерческий город, и это всегда мешало их культурной жизни. Москва как культурный город не способна реализоваться именно из-за того, что там очень мощное торгашеское начало. Все сходятся на мнении, что для работы - город хорош, а вот для жизни - нет. Хотя там много артистов, театров, кино, всё-всё-всё.

Но вот даже вспомним позднее советское время, апогей отечественного рок-движения. В Москве даже создали свою «Рок-лабораторию», но это было самое неинтересное из того, что тогда происходило с рок-музыкой в стране. В Питере, в Екатеринбурге, в Прибалтике, в Уфе, где-то в Сибири, в Киеве что-то интересное происходило, но только не в Москве. Такой вот парадокс.

Что касается Пскова... Ты здесь сразу ощущаешь древность земли. Здесь присутствует такая сила земли...

Олег Скрипка ищет каких-то более мощных слов и не находит, хотя и так все понятно. И мы расстаемся до концерта, который уже вошел в историю клуба «T.I.R» как нечто безусловно выдающееся. В художественном смысле, разумеется.

Саша Донецкий 

ПЛН в телеграм
 

 
опрос
Необходимо ли упростить выдачу оружия в России?
В опросе приняло участие 245 человек
Лента новостей