Турчак на параплане и другие

- Тут недавно встретил одного знакомого, так тот удивился: «Как? А ты разве не помер?». «А что, должен был?», - спрашиваю, а он и отвечает: «Ну, да, слышал, что похоронили тебя», – рассказывает Игорь Быстров, стремительно перемещаясь по своей холостяцкой кухне, давно нуждающейся в ремонте: голые стены, хлам вместо мебели, сломанный холодильник в углу. – Ну. В натуре.

Политический художник поджигает сигарету и подходит к холодильнику, используемому в качестве шкафа, извлекает бутылку какой-то явно дешевой водки, лихо скручивает крышку и глотает прямо из горлышка.

- Ага. Другой знакомый тоже удивил, – продолжает свой рассказ Игорь. – «Во, говорит, а я слыхал, что обездвижил ты, ноги, мол, отрезали в больнице». Я так и сел. Нет уж, не дождетесь.

Художник достает с балкона кастрюлю с пловом и вываливает содержимое на сковородку.

- Рис - хорошая жратва, калорийная. Слой мяса, слой моркови с луком, рис и воды с палец. Выкипело и готово.

- Но ты ведь и вправду как бы лег на дно, – комментирую я вздорные слухи об инвалидности и смерти. - В лихие 90-е твое имя шумело в прессе, на телевидении. Политические акции, скандальные интервью. Теперь-то все не так…

- Не так, – соглашается Быстров, с оптимизмом стряхивая пепел в раковину с грязной посудой. – Но я-то жив. Жив, курилка! И вот увидишь, время еще повернется.

Прежде, в 90-е, художник делал в среднем по две картинки в месяц, которые покупал его постоянный спонсор и промоутер Алексей Митрофанов, бывший когда-то вторым человеком в ЛДПР после Жириновского. Нынче Митрофанов, как политик, переживает не лучшие времена, подвязавшись где-то в аппарате «справедливороссов», что сказалось и на творческих успехах псковского самородка. Отсутствие спроса не очень-то стимулирует творчество. Приходится браться за работы, далекие от искусства. Так, прошлой осенью Быстров подрабатывал в монастыре.

Впрочем, свою мазню художник не бросает. Накануне закончил сразу две работы. На одной небезызвестный защитник природы закрывает в Москве гей-клуб и заведение под названием «Антисоветская шашлычная». Там Жириновский прессует Новодворскую, Немцов корреспондирует с Гайдаром, Хакамада прибывает в трансе.

На другой изображен губернатор Андрей Турчак, летящий на параплане над гуляниями Всероссийской масленицы. Как и раньше, лубки Быстрова – это актуальные отклики на недавние политические события. Неважно где, в Пскове или Москве.

- Ну да. Это как бы портрет губера, – комментирует художник свое свежее творение. – Масленица и навеяла. Стоял я в толпе и глядел, как Турчак благотворительные блины пек. Веселый такой, розовощекий. Во, думаю, тема. Теперь, думаю, кому б загнать.

- Портрет-то, надеюсь, не говном выполнен? – подкалываю я художника, для которого скандал – необходимый компонент творческого процесса.

- Ну что ты, – уверяет Быстров, накладывая в тарелки плов. – Говно - это в прошлом. Тогда была политическая причина - предвыборная кампания Леши Митрофанова. Ну я и подыграл.

Напомню, что шесть лет назад Быстров презентовал публике «фекальный портрет» тогдашнего губернатора Евгения Михайлова. Артистическую акцию «экскрементально- экспериментального» художника «не поняли» какие-то люди «ментовской внешности»», и, подкараулив в подъезде, накостыляли, сломав художнику два ребра и повредив голову.

Креативный эффект столь нетрадиционного материала использовал все тот же Алексей Митрофанов, заказавший портрет. Таким способом кандидат на кресло главы региона расшатывал имидж правящего губернатора. Позже выяснилось, что фекальный портрет – голимый пиар-ход, рассчитанный на скандал. На самом деле Быстров добавлял в краску помет ласточек, которые вьют гнезда у него на балконе.

- Да, было время! – с горьким привкусом грусти вспоминает Быстров о своих былых успехах и снова залезает в шкаф-холодильник, дабы еще разок приложиться к бутылочке. – Но то ли еще будет? Я свой творческий путь продолжаю. Меня в тень посадили. Сам знаешь, за какую фразу. О том, что русский народ живет в оккупации. (Это Быстров вспоминает о своем кратком опыте сотрудничества с «Нашим радио», когда мы вместе вели ток-шоу на «Нашем радио» «Кривой ч’эфир». В эфир тогда вышло всего несколько выпусков. Как-то Быстров принял слишком уж убойную дозу стимулирующего мышление «чифиря» и выдал радиослушателям чересчур радикальные, по мнению хозяев радиостанции, высказывания).

- Когда человека нет? Когда о нем не вспоминают, – размышляет Игорь о своем нынешнем положении. – Дирижеры за кулисами выдают тебе оценку: вот он, такой-растакой! Помнишь, как со мной было, как раскручивали? То гений, то говно. Человек как человек. Просто – раз, и не то ляпнул. А я есть! А я жив! Ем рис, как индийский спецназ. Все дело в рисе, господа евреи.

- Какие творческие планы? – прерываю я словесный поток, простимулированный алкоголем.

- Портрет актера Сергея Безрукова в трех лицах.

- Это как?

- Ну, он же сыграл поэтов Пушкина и Есенина. Вот сидят сам Серега Безруков, Александр Сергеевич и Сергей Александрович, и на троих соображают. А, каково! – Сам же от собственного замысла приходит в восторг художник и мгновенно же переключается на другую тему:

- А Галкина жалко.

- Галкина?!

- Загубили мужика. Этот хрен, Никас Сафронов: «Галкин мой друг». Если друг, так какого хера ты три дня не знал, что твой друг в одиночестве бухает? Беззащитный человек, на пределе. Такое добродушное лицо - вот как, блин. Мы такого лица еще долго-долго не дождемся. Въехал в свою роль, возомнил, что все двери открыты. Я не знаю, но, скорей всего, бармен – козел. Ну, налей ты, блядь, человеку! Парень хочет водки. Нет, надо тревожную кнопку нажать, вызвать ментов. Ужас! Менты тоже злые. Только-только начали жить. Тут – бац! – какая-то реформа, в хрен она им сдалась.

Художник матерится, разливая чай и философствуя о жизни.

- Живу, как живу. И ничего мне не надо. Тут одна баба ко мне зашла, поразилась: «Как ты, Игорь, в такой халупе живешь? Так жить нельзя!». Ха! Это ей жить нельзя. А мне можно. Я еще как огурец. Хотя так долго не живут. Но еще до х…я хочу накосорезить!

Игорь танцует лезгинку, показывая движения.

- Лезгиночку! Э-та! Армяне вот так! А грузины – вот так! А чеченцы – вот так. Для зарядки – «Танец орла».

Раздается трель мобильника.

- О! Вася звонит, сын. Щас поедем к одному местному бизнесмену. Попробую ему губера на параплане впарить.

- Дорого просишь?

- Да ну. Какое «дорого»… Пятнашку. Поддержать штаны художнику, пока в политике затишье.

Быстров быстро одевается и берет под мышку свою масленичную картину. Если повезет, то очередной портрет уйдет от художника навсегда. Если когда-нибудь в Пскове и состоится персоналка, то ее организатором будет явно не сам художник.

- Спонсор как ушел, так и придет, – провозглашает Игорь громогласно, как будто находится на митинге. – Был же успех: 250 моих картин только в одной коллекции, не говоря по мелочи. Так что никогда не говори «никогда». Из 10 картин туфты пара-то шедевров было! Как думаешь?

- Не без того, – соглашаюсь я, зная, что художника обидеть легко, а доброе слово и кошке приятно.

Саша Донецкий