Надежда Орлова. Джинн из бутылки

А мне было почему-то грустно. Томило чувство легкой ностальгии, холодок пустоты. Как вычищенная стоматологом дырка в зубе, пока ее не заполнили пломбой. Помните такое ощущение?

Журналисты, явившиеся на «прощальную» пресс-конференцию бывшей руководительницы исполкома псковской «Единой России» и новоиспеченной обитательницы Госдумы Надежды Орловой, в ожидании «виновницы торжества» переговаривались о том о сём, или весело шутили, мол, вот, какое совпадение: чуть ли все не в свитерах в полоску – тренд, однако.

А мне, повторюсь, было грустно. Потому что я понимал, по крайней мере, что в качестве репортера как минимум лишился любопытных информационных поводов и провокационных тем для будущих статеек. Что ни говорите, а за несколько месяцев своей деятельности в Пскове Надежда Орлова сумела немного расшевелить провинциальное болотце местной политики, хотя и не слишком преуспела.

Она раздражала, может быть, даже злила, смешила, служила поводом для зубоскальства, но настоящую ненависть к ней, как мне кажется, испытывали очень немногие. И, скажем, в нашем тесном журналистском кругу она проходила как «Наденька». Назовет кто-нибудь: «Наденька», и сразу понятно, о ком речь.

Скорее ее считали этаким «рыжим клоуном», веселой провокаторшей, желающей придать суровым политическим будням некое подобие человеческого лица. В данном случае довольно симпатичного девичьего личика, с курносым носиком, на котором нелепо блестели легкие очки, и постоянно возникало впечатление, что они сейчас сорвутся с кончика носа и звонко разобьются об пол.

Поэтому – грустно, хотя самой Наденьке сейчас намного веселей. Что и подтвердило ее появление в зале для пресс-конференций. Маленькая женщина буквально излучала оптимизм. Рядом был ее муж Алексей, спокойный, как утес, и было ясно, что все у этих благополучных людей хорошо и надежно и перспективно. То есть Надежда как бы полностью оправдала имя, которое дали ей ее родители. Она движется вверх по ступеням карьерной лестницы быстро и без напряженья, действительно: будто на лифте.

Разместившись за столом рядом с супругом напротив журналистов, Наденька не стала делать каких-либо специальных заявлений, а сразу попросила задавать ей вопросы, и, как обычно у нас, псковичей, несколько помявшись, без особого надрыва или желания подцепить, поймать, посыпались ожидаемые, в общем-то, вопросы.

- Результаты деятельности, какие? Задачи? Может, что-то осталось лишь в планах?

Из Наденькиного ротика полились такие же ожидаемые ответы, вроде того, что исполком это как бы министерство, решений мы не принимаем, а исполняем, шла обычная рутинная внутренняя работа с кадрами, но пришлось создать как бы единый партийный центр, наладить систему коммуникаций, осуществить реорганизацию первичных организаций, провести «полевую работу» на выборах, аж две кампании, причем удачные... и, как принято нынче выражаться, бла, бла, бла.

Мне почудилось, что журналистам, явившимся на пресс-конференцию, и самим не очень интересно все это спрашивать. Несмотря на яркое бодрое солнце, прошивавшее стекла помещения, атмосфера была полусонной, веяло каким-то равнодушием, обычно отвечающим известному тезису: «Уходя - уходи».

Некоторое оживление в ход разговора внес тренер по джиу-джитсу Михаил Петров, участник нескольких публичных дискуссий под эгидой Наденьки, он шумно ворвался в двери вместе с белокурой, как он анонсировал, любовницей, и юными ребятами, видимо, воспитанниками.

Михаил галантно преподнес Надюше горшок с цветком, произнес приятные слова и уселся на задние сиденья: наблюдать за разговором.

Пресс-конференция, повторюсь, была неформальной, и серьезные вопросы звучали (например, о будущей работе в Госдуме: что да как?), но все-таки преимущественно мысли сходились на человеческих отношениях и впечатлениях.

Так, к примеру, у мужа Алексея спросили: трудно ли быть мужем Надежды Орловой? И он честно признался, что сложно, потому что поначалу очень хотелось найти тех, кто пишет про супругу всякий бред на Интернет-форумах.

Надо думать, инструктор по боям без правил и спецназовец ФСБ нашел бы аргументы с обидчиками.

Но потом Алексей понял, что Интернет подобен театру, и когда Отелло душит Дездемону, не следует спешить на выручку несчастной женщине (это я так литературно пересказываю ответ Алексея, который, по его признанию, постепенно успокоился и уже не рвался бить морды завсегдатаям Интернет-форумов).

А лично я с ним согласился, да, трудно быть мужем публичного человека, быть мужем политика, а вот теперь еще и депутата Госдумы.

Что до Наденьки, то самые яркие ее впечатления о городе: свежий воздух и отсутствие пробок, Псков – очень комфортный город для жизни. Люди? Особенные. С виду простые, а внутри...

- Человек тебе улыбается, а с другой стороны... – Сформулировала Надежда «национальный характер» псковичей.

К вопросу о внешнем виде Надежда тоже была готов:

- Очень легко быть бизнес-леди в туфлях со шпилькой в 10 сантиметров, а вот быть проще – сложней. – Изложила Надежда свое кредо. – В человеке важна личность, а не оболочка.

Псковичей Наденька назвала «премудрыми пескарями», привыкшими осторожно не делать лишних движений. Чем, по ее мнению, и объясняется провал ее публичных акций вроде «гайд-парка» или все-таки наделавшей шума в местной прессе дискуссии: «Гей-парад: пропаганда гомосексуализма или победа западной демократии?». Она всегда чувствовала эту зевоту в зале, иронию и сомнение собравшихся: «Ну-ну, давай, давай, а мы посмотрим... Приехала тут, понимаешь ли, проводить рискованные акции».

Я спросил у Надежды, чем объяснялся несколько эпатажный выбор тем для публичных дискуссий, и получил, в общем-то, адекватный ответ. Человек, де, должен думать не только о тарифах, но и философски осмыслять жизнь.

- Необходимы дискуссии, которые расширяют наши горизонты. – Сказала она. – Должен быть представлен широкий спектр мнений. Человеку обязательно нужно проявляться личностно. И потом: я ведь пиарщица, а это – часть профессии: эпатировать рублику.

Еще я спросил о том, как ее встретили «старшие товарищи» по партии, не обижали ли?

- Это была нормальная реакция на инородное тело. Первый вопрос на мое появление: «Боже мой, что это!?». Этакий джинн из бутылки!

Однако затем, по словам Надежды, постепенно все успокоилось и пришлось найти общий язык.

Довольно вяло журналисты и новый депутат поговорили еще о ее неких грядущих проектах, о партийном строительстве, о том, что, оказывается, вопрос смертности актуален и для кадрового состава «Единой России»: члены партии умирают скорее, чем функционеры успевают принимать новых, и реально оживилась Надежда только тогда, когда речь зашла о материнстве и детстве. И ясно, почему: совсем недавно сама стала мамой, и несмотря на успешный социальный статус, все-таки успела ощутить все прелести воспитания детишек в нашей стране. В частности, прошлась Надежда по уровню местного здравоохранения, мол, самой пришлось полежать в больнице, вот и поняла кое-что про Псков.

Ну что ж, значит, хотя бы в этом пребывание Надежды Орловой на псковской земле оказалось небесполезным, и ее розовые оптимистические очки несколько поблекли.

Признаюсь, в печатных полемиках с Надеждой Орловой (а их за прошедший год случилось несколько) меня поражали именно эти ее пресловутые «розовые очки». Она будто не замечала, или не хотела замечать, а, возможно, и просто была не способна заметить, как на самом деле трудно живут люди. Судить о стране по парковке у гипермаркета – это, значит, видеть только то, что находится в непосредственной близости от твоего тела, эта мировоззренческая близорукость. И неизвестно, как на Надежду Орлову подействует Охотный ряд.

Как там, в имперских интерьерах, почувствует себя наш «джинн из бутылки»?

Возможно, что в блеске и мишуре новых назначений и задач псковский опыт забудется, как травматический, хотя понятно, что и в Пскове Надежда Орлова не бедствовала.

Она всегда напоминала мне этакую комсомолочку 60-х, как их любили изображать в советских фильмах. Симпатичная, задорная, правильная, верная идеалам партии, ее стойкий оловянный солдатик, готовый дать отпор любому врагу, истинному или мнимому.

Чего всегда не хватало в образе, так это некой человечности, что ли, теплоты, понимания, что партийная догма или лозунг сами по себе ничего в этой жизни исправить не способны.

И все-таки, может быть, Псков останется в жизни Надежды Орловой – как бы духовным «послевкусием», тем, чего она и сама сейчас не осознает, быть может, Псков подспудно, незаметно уже изменил ее внутренний мир. И потом, когда-нибудь, в пробках на столичных проспектах, вдруг явится «старыми толстыми церквями»?

Саша Донецкий

фото Андрея Кокшарова