На льдине

В 1950-м году зима была суровая, мелкие реки промерзали до дна. Зимой на реках у детворы одна забава – хоккей. С приходом весны и первыми журчащими ручьями реки начинают готовиться к половодью. Раньше лед на реках не взрывали, река сама очищалась ото льда. Красивое, мощное зрелище – половодье. Вода поднимает лед, он трескается, льдины с шумом налезают друг на дружку, круша все вокруг. У ребят появилась новая забава – катание на льдинах. Самое тревожное время. Я бегала по берегу, как клуша, останавливала, ругала, просила, угрожала ребятам, но все было бесполезно. Все равно ребята запрыгивали на льдины и выпрыгивали на берег. Вижу, как группа ребят, человек 6-7, нашли большую, приближающуюся к берегу, льдину. Когда она оказалась у берега, все прыгнули на нее, я, не раздумывая, тоже прыгнула вместе с ними. Плывем, ощущение незабываемое. Вдруг слышу, как Колька Филиппов говорит: «Пацаны, мы то прыгнем, а она… Слушай мою команду!» При первом же удобном случае крикнул: «Прыгаем». Все прыгнули, меня тоже подхватили за руки, и мы все оказались на берегу. А наша льдина раскололась у нас на глазах на куски. Я упала без сознания. Очнулась, ребята стоят в кружке, а я считаю: один, два, три… Колька говорит: «Да все мы здесь, все целы», - я снова потеряла сознание. Очнувшись, вижу своих ребят, они на корточках присели около меня, а я снова начала считать… И в конце концов разревелась. Все были смущены. 

Я по возрасту была почти их ровесницей. После войны в детских домах переросткам давали возможность закончить 7 классов. В моей группе было 36 воспитанников: 26 мальчиков и 10 девочек. Воспитатель должен работать по 5 часов, а я, практически, была в детском доме от подъема до отбоя. Кто-то болел, с кем-то занималась дополнительно, посещала школу, много времени уходило на то, чтобы привести их одежду в порядок. Ребята мои выглядели всегда аккуратно, особенно следила за их школьной формой. Все делала за них сама, не приучая их к бережливости. Это я уже поняла потом. За полученное на группу белье я отчитывалась кладовщице, и были моменты, когда не хватало шапок, варежек, курток, рубашек… Ребята их теряли, а мне приходилось платить за эту мелочь, но вот стали пропадать брюки от школьной формы. Тут уже никакой зарплаты не хватит. Первая пропажа обнаружилась так: Колька Филиппов отдал брюки своему соседу по парте, деревенскому парнишке, с которым дружил. Парнишка приходил в школу самый первый, садился за парту и, практически, не вставал. Уходил тоже последним, когда ребята расходились. У парня брюки были все в заплатках, которые он, по возможности, закрывал портфелем сзади. Колька принес ему брюки и сказал: «Носи спокойно. У меня в детском доме трое брюк: парадные, школьные и рабочие». А Славка Иванов тоже украл брюки, но продал деревенскому парню, накупил сладостей, ел втихаря, об этом-то и узнали ребята. Долго потом Славка «отходил» от своего позора. У каждого поступка есть две стороны: разумность и нравственность, а само действие выполняется под влиянием мотива, т.е. причины, побудившей их к действию, а они у них были разные.

Время шло, ребята взрослели, вот и первые комсомольцы в группе. На фотографии мои ребята на приеме в комсомол. При вручении билетов оказалось, что в документах у Олега Неизвестного не оказалось отчества. Так мы там ему и выбирали, предлагая разные имена. Олег выбрал имя своего друга. Так стал Неизвестный Олег Николаевичем. На фотографии он во втором ряду, самый первый, слева.

Всмотритесь в его лицо: таким светлым, радостным, доброжелательным, умным входил парень во взрослую жизнь. 
Из пятидесяти с лишним проработанных лет самыми памятными были годы работы в детском доме. Ребята были с яркими, сильными характерами. Беды военных лет они переносили, как взрослые, поэтому у них была отзывчивость и доброта. Я учила и воспитывала ребят, и сама училась у них.

Валентина Миллер