Памяти Павла Адельгейма: «Без него душа черствеет…»

Нередко, когда смерть разлучает нас с дорогим человеком, звучат утешительные  слова о том, что  жизнь продолжается  и  надо идти дальше, что мертвые не должны держать живых… В этом есть доля житейской мудрости:  ведь нельзя позволить горю навсегда обездвижить человека,  чтобы он думал, что все  важное уже в прошлом  и  принадлежит только миру воспоминаний.  Но будет неправильно впадать и в другую крайность, когда человек начнет  с головой убегать в практические заботы, стараясь ими,  как лопатой, засыпать,  похоронить и многие важные вопросы. Для каждого живого, каждого оставшегося в этом  мире,   важно понять,  что значил для него покинувший его дорогой человек, с каким  смыслом Провидение соединило  их судьбы.

Об отце Павле после его гибели сказано и   написано немало. В  этом году  общероссийский телеканал  «Культура»  снял отдельный фильм из цикла «Проповедники»,  а трудами Виктора Яковлева и отца Константина Костромина были  выверены, дополнены и  изданы  проповеди  «Мир вам. Беседы о христианском браке» (С-Пб, 2018 г. и Псков, 2019 г.).  

Но каждый наступающий День памяти   нуждается в словах о том, что мы смогли понять нового, что высветило нам прошедшее время.  Мне  очень хотелось успеть завершить к 5 августа  продолжение прошлогоднего очерка «Отринувший страх». Но после написания  разных  и многих вариантов текста, я  понял, почему все они останутся пустым потоком слов, пока я не смогу кратко, просто и ясно сказать самому себе  о том  главном, что было в отце Павле,  и что  мы потеряли с его гибелью.

Спросить себя оказалось значительно проще, чем найти ответ, в котором  уже не сомневаешься... Я настойчиво перебирал в памяти наши с ним многочисленные разговоры, начиная   с долгой ночной беседы накануне 1987 года. Тогда мы,  оба гостя  нашего общего третьего друга,  познакомились и были великодушно оставлены ночевать на полу ленинградской квартиры... Возвращаясь к письмам, статьям,  проповедям,  к тому, что писал в своем личном блоге. Отец Павел, читая  и перечитывая эти тексты, я пытался понять, что осталось для меня пока  непроясненным о моем старшем друге. 

Ответ нашелся в другом месте. Оказалось, что в каком-то смысле  я всегда почти  знал его, но только недостаточно вдумывался в то, что и почему происходило  со мной после каждой нашей встречи. Всякий раз,  уже  расставшись с отцом Павлом – у калитки ли  псковского дома  или  на перроне  вокзала – я вдруг обнаруживал, что совершенно иначе воспринимаю  окружающих людей и весь мир. Теперь я вижу их ярче  и объемнее, в бо́льшей  полноте жизни, во всей вдруг открывшейся мне их ранее не замечаемой  красоте. Близкое к этому обострение чувств бывает у человека, победившего в долгой борьбе тяжкий недуг. Совсем недавно болезнь казалась неизлечимой, но вот он перешагнул порог больницы. И вот он идет  ярким солнечным днем по дорожке между  густых высоких сосен. Их  свежий и необычайно яркий аромат заполняет даже не легкие – всю его душу, а  навстречу  ему идут только  красивые люди… Правда,  есть и  более близкое и точное сравнение, но его поймут лишь те, кому выпало счастье большой,  глубокой и взаимной любви.

Конечно, большинство из нас,  продвигаясь по жизни,  старается сопротивляться  неправдам  этого мира,  бороться с собственными недостатками. Часто мы  говорим об этом так, что «стараемся о Боге не забывать». Но все же крутые и пологие «горки»  личных невзгод, испытаний    и разочарований, так или иначе, постепенно «укатывают» нас, и  мало-помалу мы теряем способность видеть этот мир глазами ребенка, глазами  любви. Мы черствеем душой, и некоторые навсегда.

В каждую из встреч с отцом Павлом, я, как и остальные, отмечал обаяние его   добрых глаз и неизменной ласковой улыбки,  доверие ко всякому собеседнику,  и то, что его слова были  лишены  всякого намека на позу и лукавство.  Все так,  но остановиться на этом, значило бы, не сказать об отце Павле самого существенного.  Магия его человеческого обаяния, которая замечена всеми, была только следствием, «приложением» к той поражающей нас,  друзей,   реальности его веры в  Христа, - здесь,  сейчас и всегда с нами пребывающего. Но и сказанное  нуждается в важном уточнении. Эта реальность веры отца Павла была особого рода: она не только отчетливо, очень ощутимо обнаруживала саму себя, но и выявляла реальность личной веры каждого из нас! И это неисповедимым образом рождало в каждом из нас тот самый Свет, благодаря которому после расставания с отцом Павлом ко мне и  многим  надолго возвращалась способность воспринимать людей  и весь мир в этом Свете, видеть их глазами любви.   

Когда я рассказал о таком совершенно незамысловатом выводе из своих долгих и трудных  размышлений  матушке Вере Михайловне Адельгейм, она  немедленно откликнулась:

Владимир Шаронов, Заслуженный работник культуры России, профессор Западного филиала РНХиГС