«Жареный петух» и «Бродячая собака»

«Жареный петух» - название очередной выставки псковского художника-нонконформиста Анатолия Жбанова, а «Бродячая собака» - арт-подвал в центре Петербурга, на площади Искусств, где 11 мая «Жареный петух» и был представлен публике в неформальной камерной обстановке.

Напомню, что кабаре «Бродячая собака» было открыто в 1912-м году и сразу же превратилась в своего рода ночной клуб артистической богемы. В «Собаке» пили-ели и выступали такие знаменитые персонажи позднего Декаданса и зачинавшегося русского авангарда, как Николай Гумилев, Анна Ахматова, Игорь Северянин, Осип Мандельштам, Велимир Хлебников, Владимир Маяковский, Всеволод Мейерхольд и другие литераторы. Причем перфомансы подчас носили скандальный характер. Например, звезда русского балета Тамара Карсавина танцевала голой эротические танцы. А Маяковского однажды даже выдворили из кафе за чтение «неприличных» стихов с вкраплениями нецензурной лексики.

Заведение просуществовало недолго, и в 1914-м году было закрыто властями за систематическое нарушение посетителями кабаре «сухого закона», который был введен в России с началом Первой мировой войны. Однако яркая легенда о «Бродячей собаке» сохранилась в анналах отечественного искусства, чтобы возродиться в исторических интерьерах уже в следующем веке.

Обновленный арт-подвал открыл свою дверь для посетителей и артистов в 2001-м году. Сейчас под вывеской с аутентичным логотипом работы Добужинского исправно функционируют галерея, кабаре с насыщенной художественной программой, ну, и, разумеется, ресторан с баром.

То есть традиции первой «Собаки» успешно продолжаются.

Идея пригласить в Питер псковского художника Жбанова возникла у куратора галереи «Бродячая собака» Николая Суворова год назад, когда он посетил выставку движения «ПсковАрт» «По/Грани/Чники», разместившуюся тогда в Музее нонконформистского искусства на Пушкинской, 10. Профессора Суворова привлекла в работах Жбанова, прежде всего, агрессивно заявленная социальная тематика.

Теперь о «Жареном петухе». Название экспозиции придумалось не сразу. У Жбанова были и другие, более безбашенные варианты, допустим, «Хочу первачу!» или «Жбаногонка». В итоге остановились на петухе из русской пословицы, загадочной птице, которая рано или поздно клюет незадачливых жителей Лопотово, деревни в Псковском районе, где живет и творит наш художник.

Со многими своими героями Анатолий Жбанов знаком лично. Узнаю, тебя Русь! Нищая, спивающаяся, обреченная страна со страшными похмельными ликами русских мужиков и баб. И хотя демонстрацией исключительно социальных язв экспозиция не ограничивается, все-таки сатирически-обличительный характер «Жареного петуха» здесь главное.

В силу того обстоятельства, что куратор Николай Суворов, кроме того, что сам художник, еще и декан факультета культурологии и социологии, часть публики составляли студенты. Но на открытие выставки – поздравить коллегу Жбанова - пришли и признанные питерские мастера Николай Сажин и Евгений Орлов.

Как и случается обычно на вернисажах, искусствоведы взяли свое веское слово, и Николай Суворов рассказал публике, в чем именно заключается оригинальность Жбанова как художника. Получилась как бы небольшая лекция, в ходе которой оратор призвал зрителей внимательно всмотреться в холсты и принять увиденное, пусть оно даже кого-то поначалу и шокирует.

В нынешнем Петербурге, городе роскошных салонов и шикарных галерей, нет ничего подобного, поскольку нынешние художники предпочитают в своем творчестве обходить острые проблемы и делать чисто коммерческое искусство. Жбанов же движется наперекор модным тенденциям. 

Директор Музея нонконформистского искусства Евгений Орлов в свою очередь нашел очень точные определения и назвал Анатолия Жбанова «Лопатовским Пиросмани». Его искусство, мягко говоря, неудобное и всегда на уровне скандала. И, прежде всего, – для провинциального Пскова. Непонятно, как вообще прошлогоднюю летнюю выставку Жбанова в выставочном зале псковского Союза художников не закрыли? Потому что портреты деревенских алкоголиков эпатировали публику «на разрыв аорты».

- Чувствуется, что автор изучал свою тему сначала изнутри, а потом снаружи. Или, наоборот, сначала снаружи, а потом изнутри, – резюмировал Евгений Орлов.

Затем председатель движения «ПсковАрт» Ирина Жбанова представила публике псковский бонус вечера – трех литераторов, приехавших вместе со Жбановым в СПб, дабы прочитать свои тексты в знаменитом арт-кафе. Все-таки не каждый день выпадает такая, почти историческая возможность.

Псков представляли журналист и писатель Алексей Семенов, редактор сайта «Поэзия.ру» Александр Питиримов и ваш покорный слуга, автор этих не совсем путёвых заметок.

Сначала выступал Питиримов со стихами, потом я, с куском убойной прозы, а Семенов завершал, тоже стихами, как выразилась ведущая, «литературную тетрадь».

Про стихи ничего вычурного изречь не могу, поскольку давно утратил критерии оценки современной поэзии, удивляясь уже самому факту существования людей (и их немало!), сочиняющих стихи. Стихотворство - знак редкой преданности литературе и проявление болезненных авторских амбиций, хотя, если говорить про восприятие ушами, то стихи выгодно звучат с эстрады. Особенно, если авторы умеют артистично и громко исполнять свои вирши, преподносить эстетическую сверхзадачу текста – необычную звукопись или новый образ.

Питиримов и Семенов явно умеют это делать. И снискали заслуженные аплодисменты питерской молодежи.

Тогда как я нарвался на легкий скандал.

Дело в том, что, если картины Анатолия Жбанова прошли строгий отбор куратора выставки, и всякие «письки-сиськи» на холстах безжалостно отвергались, как ненужная в точке общепита физиология, то о том, какие тексты прозвучат в арт-подвале, Николай Суворов, увы, не подозревал.

И так получилось, что по совету Жбанова я прочел свой боевик «С Довлатовым на брудершафт», написанный в период моего краткого увлечения поэтикой контр-культуры: Чарльз Буковски, Лимонов и остальные. 

Так что свой опус мне дочитать не удалось, даже в немилосердно сокращенной редакции. Где-то на десятой минуте артикуляции профессор Суворов сурово прервал чтение вслух по ролям, высказавшись в том смысле, что он не может позволить, чтобы в аудитории звучали непристойности:

- Я за безграничность искусства, но в пределах приличия! – констатировал искусствовед, за полчаса до этого сакраментального момента рассказывавший про подвиги авангардистов, группировавшихся вокруг «Бродячей собаки».

В общем-то, запрет на чтение стал эффектной точкой, кульминацией авторского перфоманса, и мне осталось утешаться льстивым тезисом, что я подвергся обструкции вслед за самим Маяковским. К тому же наши псковские телевизионщики, бывшие с нами в поездке, уверили, что «многим барышням понравилось».  

Дальше вновь звучали стихи, аплодисменты и поздравления, и вечер под афишкой «Жареного петуха» мирно завершился, без особых аффектов. Тем более, что главными виновниками торжества был все-таки художник Жбанов и его картины, а не псковские литераторы, пусть даже с хулиганскими текстами по ту сторону добра и зла.

А надрывные споры о смысле искусства продолжились в микроавтобусе, по пути из Петербурга в Москву. Усиленные градусом прозрачного национального напитка, эти споры натужно рождали какую-то смутную истину.

Саша Донецкий   

Псков-СПб-Псков