Пожалейте педофила!

Невельский районный суд приговорил 22-летнего мужчину к сроку 1 год 6 месяцев за сожительство с 13-летней девочкой.

Встречи взрослого человека с ребенком продолжались с августа 2008 по апрель 2009 года. Николай Петров не имел официального места работы, но снимал квартиру в Невеле. События, как выяснилось на суде, происходили вовсе не в глубоком общественном вакууме. О характере отношений дяденьки и девочки знали ее мать, школьные учителя. Петрова пытались образумить родственники. Чем могла бы закончиться при такой выжидательной позиции окружающих эта «лав стори» - неизвестно, но жизнь внесла свои поправки в сюжет: на «скорой помощи» девочка была доставлена в акушерское отделение райбольницы с диагнозом «беременность 24-25 недель». К происходящему подключилась прокуратура.

Нельзя сказать, что подобных случаев не бывало в истории человечества. Но всегда были они не просто исключением, а по справедливости считались  презираемыми даже в среде уголовников преступлениями. В больших городах больше соблазнов, лучше условия для развития пороков - народ разобщен, друг с другом не знакомы даже соседи по лестничной площадке. В деревнях и маленьких городках всегда было по-другому: народ живет тесно, все друг у друга на виду - тайком и почесаться не всегда удается. Наверное, поэтому и элементарные законы нравственности всегда соблюдались здесь строже, чем в мегаполисах.

Но бывали подобные истории и в нашем тихом районе.

1970-е годы. Сельская средняя школа. У девятиклассницы Наденьки очень-очень грустные глаза. Хорошенькая тоненькая девочка молчалива и такая бледненькая, словно никогда не бывает на солнце. Учится старательно. Но откуда этот замученный взгляд? Новый на деревне человек сразу обращает на это внимание.

«Сожитель матери живет еще и с дочерью, и все это знают», - поясняют местные. «Так что ж вы бездействуете?!» - «А ты попробуй, подступись! Мать криком кричит, что это клевета, что все завидуют ее женскому счастью, а дочь таскает за косы и грозит, что той несдобровать, если кому расскажет».

Каким-то непонятным образом прибился к женщине отбывший наказание молодой зэк. Она, истосковавшаяся в одиночестве, на него не надышится - кормит-поит-одевает, денег и работы не требует, санаторий, а не жизнь у мужика. Когда девочка пожаловалась матери, что «дядя» пристает, мать отвесила дочери оплеуху и заорала: «Это ты лезешь к нему сама!» Заговаривали с матерью соседи, депутаты сельского совета, приходили учителя и члены родительского комитета. Мать волчицей бросалась на всех, отстаивая свое женское счастье. И с каждым днем все тоскливее смотрела на мир Наденька.

Народ не упустил другой возможности. Уверовавший в свою неуязвимость секс-герой попробовал распространить свои интересы на ровесниц Наденьки. Тут уж не смолчали ни дети, ни их родители - и отправился дяденька отбывать срок по позорной статье. Школьное руководство разыскало родственников покойного отца Наденьки, те забрали ее в Белоруссию, а мать, говорят, навещала в заключении своего любовника.

Десять лет спустя в одной из невельских школ появилась новенькая десятиклассница: чернобровая, с волнистыми темными косами и бархатными глазами, она явно выделялась среди ровесниц-северяночек еще и особой южной плавностью движений рано сформировавшейся девушки. Старшеклассники сворачивали ей вслед головы, а взрослых останавливали только девчоночьи косы да школьная форма.

Останавливали, оказывается, не всех. Классная руководительница, посетив семью новой воспитанницы, была неприятно поражена. По документам было известно, что Лида с отцом приехали с Украины после смерти матери на ее родину. Плотный самоуверенный хохол как-то слишком по-хозяйски покрикивал на дочку, да еще и хвастался, какую хозяйку из нее воспитал. Девочка на отца не поднимала глаз.

«Что еще за домострой такой?!» - возмутилась классная руководительница, но на первый раз промолчала - кто их сразу поймет, эти национальные особенности семейного быта? Но решила поговорить с сестрой покойной Лидиной матери. «Я в дела этой семьи не стану вмешиваться! - взвилась женщина. - Этот гад мою сестру смертным боем бил, пока не умерла, а теперь вы хотите, чтобы я ему свои бока здесь подставила? Он и так уже ко мне подкатывал за утешением! Моих детей растить будет некому!»

Классную Нину Давыдовну недаром любили и ученики, и их родители. Смогла довериться ей и новенькая. «Как тебе живется с отцом? Тяжело хозяйство вести, и у него, мне показалось, нелегкий характер».  - «Бывает по-разному», -  согласилась девочка. - «Он ведь мужчина еще не старый. Может быть, женится. Если хорошая женщина попадется, тебе легче будет», - продолжила классная. «Ему незачем жениться», - опустила голову девочка. «Он что, к тебе пристает?» - «Уже пристал, - подняла Лида глаза. - Помогите мне. Я его боюсь. Он говорит, что если я кому скажу, он меня забьет, как мать» - «А не побоишься? Надо будет заявление в милицию написать, потом будет суд». - «Мне только  жить негде», - ответила Лида. «Поживешь у меня», - сказала классная.

Самым потрясающим для учительницы оказалось поведение «достопочтенного отца» на суде. «Ну и что?! - высокомерно отреагировал он на обвинительное заключение. - Она девка молодая, красивая, выйдет замуж, так еще муж меня будет за науку благодарить!» - «Постараюсь за такого урода не выйти», - ответила дочь.

Папаша искренне возмущался «припаянным» ему большим сроком «ни за что»  и грозился поквитаться с дочкой за «неблагодарность» по отношению к родителю. Лиду устроили в хорошее профессиональное училище в другом городе. Через пару лет она пригласила на свадьбу Нину Давыдовну.

В обоих этих непростых случаях окружающие быстро призвали к ответственности насильников. И никому в те не столь далекие времена не пришло в голову отмолчаться, сделать вид, что, мол, дело семейное, темное. Ни один человек не высказал сочувствия к преступникам.

Что же произошло с народом сейчас, если из администрации волости пришло в суд ходатайство с просьбой не лишать Николая Петрова свободы, «не разрушать сложившуюся молодую семью»? Этот факт вызвал удивление даже у много видавших работников суда. Преступные деяния Петрова были совершены до вступления в силу нового Федерального закона № 215 от 27 июля 2009 года, поэтому максимальным для него мог быть срок до четырех лет.

На суде Петров признал, что, когда вступал в связь с 12-летним ребенком, понимал, что совершает преступление, но «делал это исключительно по любви».

Не могу забыть, как освещалось по телевидению бурное обсуждение нового варианта закона о наказании за педофилию. Странно было наблюдать, что государственные законодатели всерьез обсуждают такие вопросы, которые и обсуждению не должны подлежать. Есть такие вещи, которые нельзя делать потому, что просто нельзя. Тощенький молодой депутат Госдумы, вытаращив  оловянные глаза и сжав рот в куриную гузку, с ненавистью кричал в камеру: «Нечего наказание ужесточать! Надо детей воспитывать как следует!» Надо понимать, чтобы детсадовская детвора сама на совращала взрослых высоконравственных дяденек.

Изо всех «надстроек» общества труднее всего формируется и легче всего разрушается нравственность. Больно быть современником процесса разрушения.

Татьяна МАЗАН, газета «Новый день»