Восемнадцать квадратов президентской заботы

Редкий информационный повод сегодня выдержит конкуренцию с новостями из Украины. Немало достойных обсуждения тем незаслуженно остается без внимания. Вот на днях, например, СМИ сообщили о том, что на смену «хрущевкам» в России приходят «путинки» - правительство одобрило концепцию массового строительства дешевого жилья, квартиры от 18 квадратных метров не дороже 30 тысяч рублей за квадрат (позже уточнилось, что не 18, а как минимум 33, что уже не принципиально). «Жилье для российской семьи», назвал Минстрой эту программу. Разработать ее, напомним, поручил президент Владимир Владимирович Путин еще в прошлом году.

25 миллионов квадратных метров жилья экономкласса, не дороже 30 тыс. руб. за метр, должны появиться в стране к концу 2017 года и к 2018 году стать серьезным аргументов в пользу сами знаете чего. 25 миллионов квадратных метров! Это целые микрорайоны железобетонных конструкций в девять, одиннадцать, восемнадцать и выше этажей, хаотично, но весьма компактно понатыканных по окраинам российских городов.

«Для застройщиков, которые, кстати, смогут продать в построенных домах половину квартир по рыночной цене, тоже "прописаны" условия. Они обязаны будут возводить не менее 25 тысяч квадратных метров жилья экономкласса в одном районе. Это делается для того, чтобы избежать точечной застройки и образовать "уютные" жилые районы», - сообщила, плохо скрывая восторг, «Российская газета» от 26 февраля.

Как же, черт побери, это бесит.

Нет, бесят не 18 кв. метров, и тем более не 33. И даже не трогательное намерение решить наболевший жилищный вопрос аккурат к следующему циклу президентских выборов. Бесит сам подход к решению таких вопросов в России. Это какой-то очень простой подход.

(Кстати, если вдруг читатель сейчас подумал: «О боже! Неужели автор не хочет, чтобы в России к 2017 году появились 25 миллионов новых квадратных метров эконом-класса!?» - и сам не в силах поверить этой мысли – то я развею сомнения: да, не хочу. Почему, поясню позже. А сначала – несколько примеров про собственно подход.)

Вот, например, была (да и есть) в нашей стране такая беда как низкое качество медицинского обслуживания. Напомню, что 15-20 лет назад речь шла в основном о качестве, потому как с доступностью пока проблем не было. «Это потому, что лечебные учреждения не дорожат пациентами!», - додумалось правительство. – «Зачем же дело стало? Сейчас мы введем страховую медицину, по западным образцам, дадим пациенту право выбора – больницы и поликлиники будут конкурировать между собой и улучшать качество обслуживания. А страховщики заодно присмотрят за рачительным использованием средств». Красиво? Красиво. Только теперь вдруг выясняется, что наша замечательная страховая медицина осталась без врачей, лечить некому, и конкуренции нет уже хотя бы по этой причине. Беспокойство насчет качества медобслуживания, конечно, улеглось, потому что на первый план вышла другая проблема: как вообще попасть к врачу со своим бесплатным полисом медицинского страхования.

И вдруг, двадцать лет спустя после введения в России страховой медицины, НИИ общественного здоровья и управления здравоохранением Первого МГМУ им. И.М. Сеченова проводит исследование, цель которого – сравнить эффективность страховой и бюджетной модели здравоохранения в разных странах мира. И выясняется, что страны, выбравшие бюджетную модель, получают лучшие показатели здоровья населения при куда как меньших расходах. Что для успеха страховой модели необходим совершенно определенный набор параметров. И что в России он отсутствует и более того – в принципе невозможен.

Внимание, вопрос: почему нельзя было в другом порядке – сначала провести исследование, потом реформу?

Или: в России 1990-х была большая и очень острая проблема – низкие пенсии. Госбюджет большие пенсии платить в то время не мог. Нищие пенсионеры = социальная база протестного голосования за коммунистов. Нужно, чтобы пенсии были высокими. «Ну так пускай граждане сами себе на пенсию заработают!», - говорит правительство и объявляет переход от солидарной (распределительной) к накопительной системе пенсионного обеспечения.

Прошли годы, и вдруг выясняется, что накопить не удалось, дефицит Пенсионного фонда стал хроническим, а доходность пенсионных инвестиций крайне скромна – вплоть до того, что страховая пенсия последних пенсионеров по старой системе окажется выше, чем накопительная пенсия первых «новых» пенсионеров в 2022 году. Правительство тут же переворачивает концепцию реформы с ног на голову, забирает часть накопительных отчислений в солидарную систему, а эксперты усталым голосом напоминают, что еще в начале 2000-х годов был соответствующий доклад Мирового банка.

В нем говорилось: нет принципиальной разницы, какая в стране пенсионная система – солидарная или накопительная, обе могут быть одинаково эффективны или неэффективны, в зависимости от состояния экономики. Главное – не менять лишний раз одну на другую, потому что переходный период дает двойную нагрузку и на бюджет, и на налогоплательщиков, когда недостатки обеих систем суммируются, а плюсов можно и не дождаться. Причем, при ближайшем рассмотрении недостатков у накопительной системы насчитывается даже больше, чем у солидарной (пенсионные накопления прямо-таки провоцируют на финансовые спекуляции что инвестбанкиров, что сам Минфин…). То есть лучше было бы и не дергаться с этой реформой, чем через десять лет опять менять курс, в очередной раз раздражая бизнес  и население.

Коммунальная реформа – еще один великолепный пример. «Пусть жильцы платят только за реально полученные услуги!», - провозглашает правительство, и велит повсюду ставить счетчики. Довольно скоро выясняется, что в российских многоэтажках банально нет технической возможности корректно снять показания с этих счетчиков и бесспорно начислить платежи. Как будет выкручиваться правительство, когда осознает, что единственный достоверный результат реформы – это повсеместный соседский клинч, мы еще увидим. А теперь – следующая серия: 25 миллионов квадратных метров жилья экономкласса.

На фото: социальный микрорайон «Пруитт-Айгоу»,  Сент-Луис, Миссури, США. Официально открыт в 1956 году. Жилой комплекс площадью 57 акров состоял из 33-х 11-этажных домов. Намереваясь решить таким образом проблему жилья для молодых квартиросъёмщиков, бюджет США затратил на проект 36 млн долларов. Уже к середине 1960-х годов квартал превратился в гетто. Так и не сумев улучшить криминогенную ситуацию и ликвидировать коммунальные проблемы, власти решили снести жилой комплекс. 16 марта 1972 года было взорвано первое здание, в течение двух лет —остальные. К 1976 году территория была расчищена для нового строительства.

Да, есть у нас такая проблема – очень дорогое жилье. Настолько дорогое, что россияне из европейской части страны уезжают, выйдя на пенсию, жить в Болгарию, а с Дальнего Востока – в Китай. «Чтобы исправить ситуацию, нужно много дешевых квартир!», - говорит Капитан Очевидность правительство Российской Федерации. И пишет концепцию в том духе, что надо поощрять застройщиков строить больше дешевого жилья. Именно того дешевого жилья, как оно представлено сегодня на рынке: таких вот маленьких квартирок в железобетонных муравейниках.

Конечно, куда проще поощрить строительный бизнес на создание «"уютных" жилых районов» («РГ» все-таки очень правильно взяла прилагательное в кавычки), чем продумать комплекс мер, благодаря которым стоимость квадратного метра могла бы снизиться для всех типов домов. Долго и муторно разбираться, почему жилье в России стоит дорого. Все эти бесконечные разрешения, согласования, техусловия, выбор земельных участков, подвод коммуникаций, проценты по ипотеке, коррупция, не приведи господь – да ну его! Лучше компенсируем застройщикам часть затрат и административно ограничим стоимость квадратного метра – это быстрее и проще. И плевать, что воспроизводство типового массового жилья реинкарнирует все советские градостроительные проблемы.

…Огромные, хаотично застроенные многоэтажками пространства, зажатые между транспортными магистралями. Бесхозные запущенные дворы, где пенсионеры и дети воюют за жизненное пространство с автомобилями. Отсутствие четкой границы между приватным и общим, когда становится невозможным возникновение сплоченных соседских сообществ и жилищных самоуправлений. Одиночество в муравейнике и бесконечные бытовые ссоры на почве дефицита персонального пространства.

В Европе, откуда в СССР пришла эта (прогрессивная для послевоенных лет) идея,  от панельного домостроительства в масштабе микрорайонов отказались десятилетия назад. «Социальные» многоэтажные районы в 1950-х годах построили, а в конце 1970-х стали сносить (хрестоматийный, правда, не европейский пример – район «Пруитт-Айгоу» (англ. Pruitt-Igoe) в городе Сент-Луисе штата Миссури, США). Потому что поняли, что несоразмерное человеку, неуютное жилое пространство создает депрессивную среду и порождает массу социальных проблем. Мы на примере Пскова прекрасно это видим – когда «культурный досуг» ассоциируется у нас только с центром города, его старинными квартальными планировками и невысокими домиками, дворами-колодцами и наличием внятных публичных пространств.

Есть множество реальных проблем в жилищной сфере, которые действительно нужно решать на государственном уровне. Социальная инфраструктура, коммунальная инфраструктура, техусловия на проектирование, которые учитывали бы требования экономики ЖКХ и задачи социального развития – да масса всего! Но почему-то в представлении государственных чинов «Жилье для российских семей» - это просто панельные квартирки от 33-х квадратных метров по 30 тысяч рублей за квадрат.

На мой взгляд, подобная программа ни в коей мере не решит проблему доступного жилья в России. Возможно, 25-ти миллионов жилых квадратных метров экономкласса к концу 2017 года будет достаточно, чтобы задобрить избирателей перед президентскими выборами. Возможно, в этом и смысл.

Но как же это все-таки бесит.

Светлана Прокопьева (лицо, признанное Минюстом РФ иноагентом)