Пушкин-2010: Истина страстей и правдоподобие

Вдруг почему-то все театры стали осознавать, что пушкинское слово и само по себе весомо, а сам Пушкин – эталон школы гармонической точности. И это – первый тренд.

Так, слегка перефразировав слова новгородского профессора-пушкиниста Вячеслава Кошелева, можно «подбить» один из итогов 17-го Всероссийского Пушкинского театрального фестиваля, который накануне завершился в Пскове.

Другой тренд диаметрально противоположен первому: Пушкин все-таки нуждается в новых формах, в театральном эксперименте, в авторском осмыслении, то есть в том, что прежде вызывало ярость пушкинистов. Режиссеры делают тексты Пушкина площадкой для самовыражения, забывая о просветительской функции фестиваля. Пушкинисты убеждены, что Пушкина читают (следовательно, и знают) все меньше, поэтому творчески изгаляться над классиком – все равно, что сознательно искажать (портить) образцовый текст, вносить в гармоническую точность разрушительный диссонанс.

Но именно в гармонической точности пушкинского слова – сущность его гения.

- Приведу только один пример. Однажды, дет двадцать назад, в вологодской глубинке, я попал в круг интеллигентов, где прочел им такой пушкинский экспромт, - обратился к коллегам по творческой лаборатории профессор Кошелев, доказывая, что пушкинские слова – это «лучшие слова в нужном месте», и процитировал Александра Сергеевича:

«Накажи, святой угодник,

Капитана Борозду.

Разлюбил он, греховодник...»

И – строчка точек. – Заинтриговал доктор филологических наук слушателей.

(«О, ужас!» - Иронично воскликнул в этот момент другой известный пушкинист, тоже доктор наук, Сергей Фомичев, который разумеется знал пушкинскую концовку).

- Понятно, какая рифма в строчке, - продолжил свой анекдот Вячеслав Кошелев. - Интеллигенты, которые сами стихи пишут, придумали примерно сорок вариантов к этому слову. И «разлюбезная», и прочие. А вот до того, что было у Пушкина, так и не додумались.

- А как же было у Пушкина? – Спросили у пушкиниста.

- А у Пушкина было: «Нашу матушку...» И все тогда воскликнули: «Вот ведь как здорово!», «Как глубоко!», «Почему же нам-то в головы не пришло?»

- На первый взгляд это вроде бы не видно, - снова перешел к гармонической точности Вячеслав Анатольевич. - Но это настолько явно, что пушкинский театр это должен блюсти.

По мысли профессора, уважение к пушкинскому слову, к традиции – наибольшее достижение 17-ти «псковских сидений».

Сергей Фомичев, в свою очередь, отметил, что уже сложилась новая фестивальная традиция - не зацикливаться только на имени Пушкина. Слова о Пушкине, который «наше все» избиты и истерзаны, но в русской культуре их справедливость проявляется повсеместно. И в том же Гоголе, и в Толстом, и даже в Чехове. И то, что в нынешней программе представлены Толстой и Блок,  - вполне справедливо.

- Мне было доказано на сцене, что Пушкина можно интерпретировать, как угодно, - признался коллегам Сергей Александрович, говоря о своем опыте участника фестивалей. - Лишь бы это было талантливо, а не банально и пошло.

- Пушкинское слово становится невероятно сложной, тяжелой, если не сказать – неподъемной, проблемой. И жизнь, и состояние умов не дает дышать ему так, как оно предполагает. И театр это, безусловно, чувствует, о чем свидетельствуют и спектакли этого фестиваля, - высказала свое мнение профессор Санкт-Петербургской академии театрального искусства, театровед Надежда Таршис. - И театры по-разному справляются с этим. Вообще у Пушкина - авторская интонация единственная, изумительная, и ее слышно, как человека. И этот идеал либо с трудом достижим, либо достигается легко, но театр всегда хочет идти своим путем, и всегда что-то при этом теряет. Но дело даже не в этом. Сегодня невозможно себе представить цельного Пушкина. Идеал гармонии не достижим в принципе. И этот «идеал» должен быть осмыслен как отдельная проблема. Ситуация сейчас трагическая, и драматургия как раз возникает у нас с Пушкиным.

- Я не могу не сказать о ситуации с Пушкиным общекультурной, которая не может не касаться театра Пушкина, - поставил предварительную точку в дискуссии Сергей Фомичев. - Я недавно выступал перед петербургскими писателями, где вдруг понял, что Пушкина перестали писать. В газетах, на радио и на телевидении Пушкин звучит в цитатах. Но люди, которые в заголовках используют фразы из Пушкина, давно его не читали. Я о чем хочу сказать? Театр имеет еще и общекультурное назначение. Люди сейчас вообще меньше читают. А Пушкина – тем более. Но когда со сцены звучит пушкинское слово, это очень ценно. Это – важный канал.

- Театр в последнее время постоянно борется со словом. Дело не в Пушкине как таковом, а в общей культурной ситуации, - вставил свою реплику кандидат искусствоведческих наук, обозреватель газеты «Час Пик» Евгений Соколинский. - Но мы в этих условиях живем.

- Пушкинский фестиваль, как он развивался на разных этапах своего существования, задумывался с целью своей общей культурной миссии, - поставила еще одну точку заслуженный работник культуры Наталья Бржозовская. - Потому что сама земля Псковская меньше подвержена экспериментальным направлениям. Вряд ли здесь прижился бы фестиваль типа «Территории». Может быть, и сам характер фестиваля, и национальное звучание Пушкина предполагало просветительскую миссию. Это не значит, что фестиваль был вообще лишен возможности эксперимента. Но кроме технических проблем псковской сцены, о которых все знают, существует еще одна. Аудитория хочет видеть именно цельного Пушкина. А сегодня, когда мы подбираем спектакли в программу, мы часто видим глубокое ретро, такое махровое, что создается впечатления погружения в 50-е, 60-е годы, и выхода оттуда нет. Вроде это неискаженное пушкинское слово, но на самом деле оно искажено. Публика настолько ушла вперед, что не способно воспринимать это ретро. И мы от таких спектаклей стараемся отказываться. Второе направление – это дробное осознание Пушкина. Молодое поколение в большинстве своем предлагает нетрадиционные решения. Либо это дополнение видео и так далее. Либо подкрепление другими текстами, выход в ряд современный, в ряд классический. И это именно та территория, на которой идет сейчас поиск. К ней можно по-разному относиться. Но она все-таки наиболее живая. Можно назвать имена: Васильев, Фоменко, Рецептер. Отказываться от эксперимента не стоит. Современное сознание, сталкиваясь с гармонией Пушкина, и рождает, видимо, тот эффект, к которому нужно идти.

- Итак. Мы находимся в ситуации из спектакля «Перпетуум Мобиле», - поставил окончательную точку главный вдохновитель фестиваля Владимир Рецептер. – Золото или истина? Прагматические требования, включая деньги, звучат всегда. Но все-таки фестивальная вертикаль, как мне кажется, - это, прежде всего,  поиски истины. Или, иными словами, - поиски театра Пушкина. И каков этот театр Пушкина? В течение этих 17-ти лет этот театр возникает и складывается. Один режиссер сказал, не мудрствуя лукаво: «Нужно читать Пушкина и всё». На это сам Александр Сергеевич возразил: «Нужна истина страстей и правдоподобие чувствования». Предъявите нам пушкинский спектакль, и тогда – поговорим.

Александр Донецкий