Русский Хэнк: Буковски - 100 лет
Это эссе, моя авторская колонка, и поэтому я пишу о том, о чем хочу: 17 августа 2020-го, день рождения Чарльза Буковски. И я хочу почтить его память. Он - мой герой. Можно сказать, что он мой отец. Духовный, конечно. Ему сегодня 100 лет.
Как связан маленький северный Псков с Восточным Голливудом, в котором жил Буковски? Никак. Но я всматриваюсь в километры пространства, - сквозь Европу и Англию, восточное побережье, разделяющее нас, смотрю глазами, залитыми линзами слез, вглядываюсь куда-то туда, в невероятную даль, в таинственную недосягаемую Калифорнию.
Я-то что думал? Сто лет! Юбилей! Как у Пушкина, как у Достоевского. Все будут отмечать, публиковать торжественные мемориальные речи. А — тишина. Ух! Я имею в виду СМИ. Так-то понятно, что никому это не интересно. В смысле — массы.
И все-таки надо отметить день рождения Хэнка. Чувствую, что кроме меня здесь этого никто не сделает.
Когда я впервые открыл для себя Буковски, мне было лет тридцать. Помню книжку с какой-то голой бабой на обложке. Дай, думаю, почитаю. Начал читать. Ни хера, себе! Возможно такое? Торкнуло, не то слово. При том что это ведь переводы. А как это звучит по-английски?
И вот теперь я подошел главной теме. Буковски написал об этом в своем романе «Голливуд». В какой-то момент он приходит в бар. И там его встречают пропойцы. И они его узнают. И они начинают кричать: «Буковски! Ты спас меня! Твоя книжка спасла меня от смерти».
А Буковски им типа говорит: «Да пошли вы на хер!»
Но он на самом деле их спас. Не хочется быть несчастным человеком, жалким и всеми униженным. Никто не хочет. Книжки Буковски не читают женщины, он — мужской писатель. И это понятно. Женщине хочется счастья. А тут вдруг — несчастье. Ужас.
Это была эмоциональная часть. Благодаря Буковски я узнал Америку. Разумеется, не настоящую, а его, придуманную. Увидел его глазами. С романом «Фактотум» я проехал через всю страну, увидел апельсиновые рощи и кукурузные поля, станции метро Нью-Йорка и липкие бордюры Нью-Орлеана, насколько груб и грязен мир рабочего класса, который воспевал Джон Леннон.
Проститутки, алкоголики, нищеброды — весь этот сброд, - стал его темой, называлось «грязным реализмом». Во всех этих нелюдях он увидел людей. В 1987-м в Голливуде был снят артхаусный фильм с молодым Микки Рурком. И вот русские люди увидели обаятельную морду американского алкоголика, который, оказывается, тоже наш.
Буковски — наш. Это очень важно, когда факт чужой культуры присваивается твоей собственной. Так было с Диккенсом, с Джеком Лондоном. Так происходит и с Буковски. Он — наш, он русский.
Саша Донецкий
