«Все должно быть документарно»

В России нельзя вот так просто взять и найти нарушителя законности. То есть найти-то можно, а вот установить его труднее. Потому что все должно быть строго в рамках все той же законности.

Вот так мне приходится отвечать на обращение жителей Запсковья, которые попросили выяснить — что же такое происходит у храма Варлаама Хутынского на Званице? Храм, напомним, памятник истории и культуры федерального значения XV — XIХ веков. Так вот, по мнению обратившихся псковичей, рядом с ним велись незаконные земляные работы. Деревья опять же вырубали, а в Пскове это всегда вызывает подозрение. Любое хозяйственное шевеление около памятника федерального значения у подкованных местных жителей вызывает массу вопросов: что делается, зачем делается, может, девятиэтажку прямо рядом со стеной окольного города строить собрались? Ну или не 9-этажку, а просто частный дом в какой-то слишком непосредственной близости — и от храма, и от стены? На этой версии особенно настаивали обратившиеся. Также они были уверены в незаконности любых земляных (а уж тем более предполагаемых строительных) работ у памятников. Во всяком случае, они располагали сведениями, что работы останавливали археологи, а, значит, без нарушений там не обошлось. Мы по просьбе псковичей попробовали выяснить подробности, обратились в Государственный комитет по охране объектов культурного наследия Псковской области. И в отделе государственного контроля и надзора в области охраны объектов культурного наследия нам любезно пояснили, что да, факт остановки несогласованных земляных работ у храма Варлаама Хутынского в Пскове был. Причем еще 20 мая. Начальник отдела Антон Заруцкий сообщил, что «при выходе сотрудников Археологического центра Псковской области на место были зафиксированы земляные работы, шло активное перемещение грунта». То есть речь шла о вторжении в памятник федерального значения — культурный слой Пскова. Могла идти, потому что Антон Анатольевич предельно осторожен в формулировках: «Сейчас наши коллеги из Археологического центра выясняют, нанесен ли вред памятнику: ведь есть культурный слой, а есть балласт - более современные культурные отложения, но если ущерб подтвердится, то будем применять меры к лицам, проводившим работы».

Только вот установить, кто проводил там работы, комитет пока не может... Это дело небыстрое, опять же - «рамки законности». А у охранителей на момент их вмешательства в распоряжении был только оператор экскаватора, который общаться с ними наотрез отказался. «Сам экскаватор опознавательных знаков не имел, когда мы стали с ним общаться, он просто отъехал на определенное расстояние и стал делать вид, что не имеет отношения к этому. Будем выяснять», - добавил Антон Заруцкий. А что же настоятель храма говорит? Вот тут опять начинаются «рамки законности»: «Мы не можем утверждать, что работы заказывал настоятель храма. В связи с чем проводились эти работы — тоже неизвестно, производитель работ от комментариев отказался. Так что необходимо делать запросы, потому что мы всё должны подтверждать документами. Никто не может быть ни в чем обвинен без оснований. Будем выяснять», - вот такой, оказывается, правильный ответ на сегодня. Таким образом, сейчас чиновники могут лишь с уверенностью говорить, что велась некая хозяйственная деятельность, а для чего она производится, с какой целью — пока неизвестно. Ущерб от нее тоже предстоит установить — и относительно культурного слоя, и относительно стены Окольного города, где «выпало два места» - возможно, при вырубке самосева. Так что идет работа, всё в процессе установления.

Кстати, как нам сообщил другой сотрудник комитета, вести хозяйственную деятельность и даже строительство (малоэтажную застройку) в этом месте не запрещено, хотя граждане наивно полагают, что там вообще ничего нельзя делать. Можно. Просто работы надо согласовывать и вести под наблюдением археологов.

Вот такая канитель. Когда я попробовала объяснить ее обратившимся, то меня, мягко говоря, не поняли. Кажется, даже решили, что в комитете работают бездушные чиновники, а я их прикрываю. Ну как это — с 20 мая выяснять, кто хозяин участка и распорядитель работ? А у настоятеля-то нельзя спросить — не он ли заказчик и что за работы? С этим аргументом трудно не согласиться. Тем более, что когда я пришла к храму Варлаама Хутынского, то сразу же встретила настоятеля храма, отца Виталия Герусова. Священник ни от кого не скрывается, про земляные работы говорит, что да, вел благоустройство. Например, гараж разобрал, с тем, чтобы его передвинуть, уж больно он некрасиво смотрелся. Мечтает, чтобы от храма перенесли и другие гаражи, построенные там еще в 60-е годы (они действительно страшно диссонируют с памятником). Про строительство дома ничего, правда, не сказал. «Ну вот, - обрадовались читатели. - Значит, всё можно выяснить?»

Да выяснить-то, наверное, можно. Но что потом к делу пришьешь? Наш дружелюбный разговор у клумбы с пионами? Без всяких входящих-исходящих за номером таким-то? Нет, чиновники свое дело знают. Именно свое. И в этом деле официальная бумажка - царица доказательств, защитница (для чиновника в первую очередь) и основательница для возможных репрессий. Хотя бы в плане возмещения ущерба — ведь он есть, просто размеры сейчас устанавливают. И того, с кого взыскивать. Просто, как сказал мне один чиновник, «всё должно быть документарно». То есть долго и тяжело.

А то, что люди отказываются понимать — зачем доказывать очевидное, изводя кипу бумаг на официальную переписку, то это, видимо, такой же правовой нигилизм, как и проведение земляных работы у памятника истории без соответствующего согласования, но с уверенностью, что сделал «как лучше».

Елена Ширяева