«Как они могли думать, что навечно останутся правы»

…Я, оказывается, совершенно забыла последовательность тех событий: 21 августа 1968 года в Чехословакию были введены советские войска, 22 августа 1968 года Александр Галич написал «Петербургский романс» («Смеешь выйти площадь?») – о 25 декабря 1825 года, 25 августа 1968 года на Красную площадь на демонстрацию против «чехословацких событий» вышли семь человек.

«Небось, завидно?»

На прошлой неделе в Пскове побывала одна из тех семерых демонстрантов – Наталья Горбаневская. Ее приезд и заставил вспомнить: сначала войска – потом романс – потом эти семеро посмевших. Если бы в Пскове в 2010 году не поставили «Жаворонка» Жана Ануя (это про Жанну Д’Арк), в финале которого артисты пели «Петербургский романс», я бы вообще ничего не знала о той демонстрации. А так – хоть прочитала в программке этого несвоевременного спектакля (до массовых протестов в Москве оставалось больше года, но режиссер спектакля Семен Верхградский тогда признался мне в интервью: «Я уже сам готов выйти на площадь, пока не понимаю – на какую»).

Прочитала и забыла до 25 августа 2013 года. В этот день на Красной площади состоялась мемориальная акция – в память о тех событиях 45-летней давности. В ней приняла участие и гражданка Польши Наталья Горбаневская. Самое смешное (нет, на этот раз правда получилось смешно!), что участников этого выхода на площадь тоже «повинитили». Пусть и нежнее, чем 45 лет назад, и Наталью Евгеньевну не тронули.

«Ребята спокойно шли к машине, а мне кто-то в этот момент написал: «Небось, завидно?», - вспоминала Наталья Горбаневская в Пскове на встрече с… Ну пусть будет – с читателями. Тем более, что встреча проходила в Псковской областной научной универсальной библиотеке, в отделе гуманитарной литературы, а сама Наталья Евгеньевна – поэт и переводчик. А также общественный деятель и правозащитник. Слово «диссидент» она не любит: «Так нас назвали когда-то западные журналисты, пытаясь объяснить там, кто мы такие. Потому что, наверное, ни на одном языке мира нельзя сказать «защитник прав человека» в одно слово».

25 августа 2013 года их не били, не рвали плакаты: «Мы пытались сказать, что это акция не политическая, а мемориально-историческая. «Но не запланированная же?» - спрашивали они. Видимо, хотели спросить: не санкционированная? Потому что акция была запланирована». Горбаневская признается, что для нее до сих пор загадка: кому нужен был отклик на эту акцию? Ведь понятно, что если бы участников не тронули, и отклика не было бы. «Или это они по глупости?» - вполне реальное предположение сделала Наталья Евгеньевна.

Она не любит настаивать на своем отчестве и в 77 лет. И служит настоящим подтверждением наблюдения, что рано или поздно каждый человек получает то лицо, которое он заслуживает. Горбаневская человек красивый и умный. У нее удивительно звонкий голос (опять вспомнился «Жаворонок») и потрясающая способность к интонированию, которой сама гордится. Друзья считали, что невозможно скрыть тот факт, что она является составителем и редактором «Хроники текущих событий» (самиздатовский правозащитный информационный бюллетень, 15 лет подпольно выходивший в Советском Союзе, первые 10 номеров редактировала Горбаневская): её интонация легко читалась и в печатном виде.

Она по-прежнему смелый человек. Так и хочется написать – это неизлечимо. Хотя у большинства людей смелость прекрасно лечится, достаточно нащупать зону уязвимости. Это шизофрения неизлечима.

«Судьба детей ее не беспокоит»?

Уже в период эмиграции Горбаневской французские психиатры по пунктам разбирали диагноз советских врачей, единодушно признав, что у советских психиатров надо учиться: никто, кроме них, еще не смог вылечить шизофреника. А они вот Горбаневскую вылечили от «вялотекущей шизофрении». Кстати, первое, что было написано в анамнезе Горбаневской: «Не будучи замужем, родила двоих детей». Видимо, первый признак психического расстройства. А главный: «Судьба детей её не беспокоит». Ведь на демонстрацию в 1968-м году она пришла с коляской, в которой был младший сын – Иосиф.

На встрече в Пскове Наталья Горбаневская рассказывала, что при шизофрении поражается либо интеллект, либо воля, либо эмоциональная сфера. Поражение интеллекта было недоказуемо: одно редактирование «Хроники текущих событий» могло вступить в жесткое противоречие с диагнозом. Сохранность воли Горбаневской тоже было фактом неопровержимым. И тогда ей (поэту) приписали «эмоциональную уплощенность»…

Всё-таки поразительно, насколько сильно в нас стремление понять (если не оправдать) резоны именно палачей, а не жертв. От обывательского «сама дура виновата» до интеллигентного: «Как можно было не подумать о детях?»

Этот вопрос ей задают бесконечно, в столицах и провинциях, в России и не в России, задают самые доброжелательные интервьюеры и самые отъявленные интернет-тролли.

Она столько раз отвечала на эти вопросы, что давно имеет право их игнорировать. Впрочем, это право не зависит от количества её ответов. Право – в любви сыновей, Ясика и Оськи (Ярослава и Иосифа), и не только в их любви, но и в их гордости, в их дружбе. Положа руку на сердце: многие из нас дружат со своими детьми? Как часто всё есть - любовь, забота, уважение, а дружить с детьми как-то странно. И не получается. Да не всем и нужно. Горбаневским (а их теперь много – у Натальи Евгеньевны пятеро внуков) оказалось так же нужно дружить, как и любить.

И все, кто застыл от непонимания на той псковской встрече, когда Наталья Горбаневская дважды сознательно проигнорировала вопрос из разряда «но как же дети?» (а ведь могла ответить вполне выигрышно для себя), вряд ли когда-нибудь слышал, как она рассказывает о них. Как выбирались имена, чем в раннем детстве болел Ясик и сколько часов его укачивали, как страшно было купать его, обладателя хрупчайших ручек-ножек. Это с Иосифом она была смелой. А с коляской на Красную площадь она пришла, потому что не могла его оставить…

Это был её способ беспокоиться за судьбу своих детей: посметь выйти на площадь, чтобы изменить мир.

«И верно ведь надо быть сумасшедшим»

Конечно, это безумие. Наверное, таким же безумием было уходить в подполье или партизаны, когда немцы уже под Москвой. Целые страны поступали более благоразумно, просто сдаваясь… Я когда думаю о той демонстрации семерых, то чувствую, что они защищали не только «вашу и нашу свободу», но и ту Победу, в которую так трудно было верить в сорок первом и которая сделала Советский Союз непререкаемым моральным авторитетом в мире. В Венгрии, в Польше, в Чехословакии мы его последовательно теряли. А думали, что удерживаем. И что такое два десятка лет «удержания» перед потерями конца XX века?

Иногда,

иногда я понимаю,

понимаю, что они были правы

- доктора из Кропоткинского переулка.

И верно ведь надо быть сумасшедшим,

чтобы исправлять нравы,

да еще и не ради славы

и не ради теплого места придурка.

А иногда, иногда я опять не понимаю,

как они могли думать,

что навечно останутся правы –

доктора в халатах поверх гимнастерок,

Что не наступят иные нравы,

иные времена – нет, не расправы,

а правды, разгоняющей безумный морок.

Нужно быть очень смелым, неизменно смелым человеком, чтобы в псковской аудитории заявить: «То, что ваш президент называет геополитической катастрофой, я считаю огромной удачей». Это про развал «советской империи», в которой (мы-то помним, мы в психушках не сидели) было так много хорошего. И тут же: «Но я думаю, что последовавшая за этим эйфория была совершенно не обоснована. Из той страшной трясины ни экономика, ни политика, ни люди не выберутся без страшных травм. Это не могло получиться даже у стран Восточной Европы, которые меньше было под режимом. Память – трудовая, религиозная, хозяйственная – была утрачена. Приходилось всё строить с нуля. У меня нет впечатления, что сейчас всё идет назад. Но всё идет странными зигзагами, большей частью в сторону. Готовых рецептов у меня для вас нет. Они могут быть найдены только здесь. И снизу, а не сверху: созданием гражданского общества»…

Опять это скучнейшее словосочетание «гражданское общество». И скучнейшее, и труднейшее для реализации. Абсолютное большинство людей знать не знают и знать не хотят, что оно значит. После тех страшных травм 90-х у всех одно пожелание: «Не надо трогать то, что работает!». Даже если оно не работает. Но ведь стоит – не падает, а это «хоть какая-то стабильность».

На встрече в Пскове Наталья Горбаневская несколько раз произносила (не оговариваясь): «будущее России зависит от вас самих», «ваш президент», «у вас здесь». Нет, она не отрезанный ломоть, такие связи, в том числе кровные отрезать невозможно. Но вот это «от вас зависит», «у вас здесь» и даже то, что президент – наш, как ни крути… Это и есть самое простое объяснение тому, что такое гражданское общество: это люди, которые чувствуют страну своей. Которые чувствуют свою ответственность не только за порядок в своей квартире, но и на лестничной клетке, во дворе, в городе… Которые сопротивляются тем, кто не скажет, но больно даст понять, что притязания граждан на свою страну бессмысленны.

Но нельзя же думать, что эти, последние, будут вечно правы?

Елена Ширяева

Фото Льва Шлосберга (лицо, признанное Минюстом РФ иноагентом)