О коррупционной составляющей
Почти десять лет страна рассуждала, думала-рядила, как бы коррупцию победить. За это время правоохранители поймали не один десяток подобных преступников, а тех, которые, видимо поменьше, перевели в ранг свидетеля. Но проблема до сих пор отчего-то не решена.
Наверное, это обстоятельство побудило депутата Ирину Яровую ввести в отечественное законодательство несколько новых понятий, выведя при этом казнокрадство в отдельную уголовную статью. Наконец-то. Только вот странно: за хищение государственных средств в крупных размерах – это если больше шести миллионов рублей за раз – просят до 15 лет и штраф от 3 до 5 миллионов. Ни тебе конфискации, ни обязательства возместить ущерб, ни запрета на профессию. Ну очень странно.
Уж насколько предки в этом смысле мудрее были! Никаких полумер. Возместил ущерб (весь!) – и свободен. Не кровожадно, конечно, без экшена и громких посадок, никакого пиара, зато справедливо и смысл красть теряется: зачем, если все равно вернуть заставят? А тут украл с товарищами миллионов… до бесконечности, нашел подходящую кандидатуру для следствия, немножко на штраф оставил и все в порядке. Сейчас примерно так и происходит, поэтому законен вопрос: зачем что-то «новое» придумывать? Вот умеют же депутаты наши в тупик поставить. Вся страна в нем стоит.
С одной стороны, коррупцию и казнокрадство необходимо упорядочивать, чтобы людей лишних тут не водилось. Это ясно, весь мир так живет. Но неужели только ради этого? Существующих статей вполне достаточно, чтобы образумить залезшего в чужое корыто или просто зарвавшегося товарища. Вот Александр Григорьевич арестовал г-на Баумгертнера и завел дело против Керимова безо всяких специальных законов. Просто взял и арестовал, взял и завел. И правильно сделал, ибо незачем частному лицу противопоставлять себя всем.
Так к чему же очередная инициатива единоросов?
Очевидно, конечно, что они пытаются зафиксировать сложившееся соотношение сил и свое доминирующее положение. Эпоха нестабильности прошла, победители определились, и они хотят остаться на высшей ступени пьедестала. Тем более что с точки зрения экономического влияния они своей цели достигли, только их политическое и правовое положение пока довольно шаткое. Да и в сознании граждан закрепиться никак не удается. Несмотря на все усилия, которые предпринимает власть, на борьбу за и против, на статусные проекты (вроде Олимпиады), осуществляемые не только денег ради, пропасть между нею и остальной частью общества не сокращается.
И вот почему. Хотя и прошло уже почти сто лет, нынешний режим вполне сохранил повадки чрезвычаек Троцкого-Бронштейна. Любой человек воспринимается тут как потенциальная угроза. Если этот человек ещё и пытается чем-то интересоваться – он становится подозрителен. А если он ещё и прямо и неконтролируемо задает вопросы – он виновен. Если ещё не виновен, то рано или поздно будет. Поэтому любая активность госаппаратом берется под контроль и неминуемо подавляется. Аппарат власти выступает как единственный законный источник всякого доброго дела и мысли, как истина в последней инстанции. Была б его воля – он и Господа Бога обязал бы регулярно благодарить руководство «за понимание и оказываемую поддержку», а эпиграфом к книге Бытия стало бы: «При поддержке Администрации (тут непременно с большой буквы) …». По счастью это невозможно, но власть в России все равно мнит себя «право имеющей».
Это и есть главная коррупционная составляющая.
Пока так будет, все реформы, программы, пакеты законов и остальные внешние атрибуты государственной политики останутся в лучшем случае благими намерениями, мостящими дорогу в известном направлении. Пока власть не перестанет бояться человека, пока не станет с него требовать не денег, а совести, он, увы, будет платить ей тем же. И все, как и сейчас, будут согласны, что деньги – самая приемлемая плата за взаимные неудобства. Разногласия останутся только в сумме. Законы, как и нынче будут принимать с оглядкой: «А как же я? А что, если меня?». И ничего не поменяется. Зато работой депутаты будут обеспечены.
Константин Шморага
