Альтернативная история

500 лет назад Московское государство добровольно присоединилось к Пскову. Шапка Мономаха натирала великому князю уши. К тому же, у Василия III от нее потела лысина.

Испытание свободой

В честь присоединения Москвы псковские зодчие возвели на Красной площади в покоренной столице храм Василия Блаженного.

Псковичи поступили гуманно. Предложение выслать из бывшей столицы триста самых влиятельных московских семей было на вече с гневом отвергнуто. Не гуманно и дорого. Поэтому знатных москвичей решили казнить. Казнь назначили самую изощренную - предложили участвовать в вече. Испытание свободой выдержит не каждый.

В Москве о свободе что-то слышали, но поверить в то, что такое может быть - было никак нельзя. В голове это не умещалось. Даже если снять шапку. Никаких холопов, никаких публичных казней. Как жить в таких нечеловеческих условиях?

… На этом альтернативная история обрывается, и начинается та самая, что из учебников. 500 лет назад не Москва присоединилась к Пскову, а Псков к Москве. Посыпать голову прахом предков поздно. Прошло полтысячелетия. Но кое-что вспомнить полезно.

В первую очередь, это полезно тем, кто все еще думает, что русские не могут жить без страха и трепета, а над нашей головой должна непременно нависать вертикальная дубина, а еще лучше - топор.

Орлиные крылья

Если могли жить в Пскове и пригородах при относительно развитой демократичной системе 500 лет назад, то и сейчас можно постараться. И не только в Пскове, но и по всей России. В этом нет никакого сепаратизма. И в этом нет ничего чуждого и невозможного.

Добровольное присоединение к Москве псковский летописец описал красочно: «И нашел на всех страх и трепет, и губы пересохли от скорби: много раз немцы приходили к Пскову, но такой беды и напасти не бывало».

Еще бы. Немцы приходили и уходили. Также как литовцы, шведы, новгородцы... А вот московские орлы («налетел на меня многокрылый орёл, а крылья полны когтей») остались.

«И начали наместники над псковичами чинить великие насилия, а приставы начали брать за поручительство по десять, семь и пять рублей. А если кто из псковичей скажет, что в грамоте великого князя написано, сколько им за поручительство, они того убивали и говорили: "Вот тебе, смерд, великого князя грамота". И те наместники и их тиуны и люди выпили из псковичей много крови; иноземцы же, которые жили в Пскове, разошлись по своим землям, ибо нельзя было в Пскове жить, только одни псковичи и остались; ведь земля не расступится, а вверх не взлететь».

Последний памятник могущественному Пскову появился в конце XVII века. Это нынешний, четвертый по счету на этом месте, Троицкий собор. С петровских времен начался упадок, в тех обстоятельствах совершенно неизбежный.

Но удивительное дело. Псков с 1510 года еще полтора века сопротивлялся. И сопротивление это было не от нежелания жить в едином государстве. Многих наших предков не устраивала не Москва как таковая, а самодержавные порядки, которые здесь постепенно устанавливались. Самодержавие граничило с садизмом и часто эту границу переходило. Иногда это был нелегальный переход, но чаще всего – легальный. Государство поступало по закону. И это было хуже всего, потому что крепостное право касалось всех без исключения, а не только крестьян.

Псковское же сопротивление, как правило, выражалось не в бунтах (хотя бунт 1650 года запомнился надолго). Это было особенное сопротивление. Все-таки, Псков по-прежнему находился на отшибе. Пограничное состояние ко многому обязывало, оставляло некоторые вольности и давало незначительные поблажки. Взамен псковичи получали преимущественное право – умереть первыми при обороне страны.

И все же символично, что царская власть прекратила свое существование в Пскове. Венчанный на царство в Москве, Николай II отрекся от царства на псковском вокзале.

О крахе империи объявили при большом стечении народа с балкона Псковского почтамта.

Новая элита

Псков к тому времени представлял собой жалкое зрелище. Настолько жалкое, что спустя двадцать лет директор Псковского музея-заповедника Владимир Зыбковец (Атрошенко) 21 июня 1936 г. направил секретарю окружкома ВКП(б) Петрунину записку, в которой говорилось, что Троицкий собор «ничего общего с особенностями стиля псковского зодчества не имеет». Вывод яркий представитель псковской творческой интеллигенции делал в духе времени. Он считал «вполне возможным полную ликвидацию Троицкого собора». То есть снос с помощью взрыва. По примеру находившегося рядом Благовещенского собора, взорванного большевиками в 1933 году.

В 2008 году в Пскове отмечалось столетие журналиста, краеведа и историка Владимира Филатовича Зыбковца, когда-то открывшего в городе мемориальную комнату Ленина (ул. Ленина, 3) и подготовившего к открытию музей Ленина в «Домике Искры». Это была важная юбилейная дата. Владимир Зыбковец – типичный представитель псковской элиты XX века. 500-летняя эволюция в действии. Таких людей забывать нельзя. Хотя осуждать их уже поздно. Тем более что 18 лет в тюрьмах, лагерях и в ссылке Владимир Зыбковец все же пробыл. После чего был реабилитирован и восстановлен в рядах КПСС.

Немного в Пскове осталось людей, способных мыслить независимо. Во всяком случае, таким псковичам, как Юрий Спегальский в Пскове места не находилось. А когда, наконец-то, Спегальский все же вернулся, травля местной элитой привела его к смерти. Это был закономерный итог.

В XVI веке, чтобы успокоить и обескровить город, москвичам пришлось выслать из города 300 псковских семей. В XX веке все происходило иначе. Доказательство ищите под Петербургом в Левашовской пустоши, куда по ночам скидывали голые тела расстрелянных.

К началу XXI века Псков и псковичи уже достигли такого состояния, что способны устраивать массовые гулянья и зрелища. Но поставить в Левашово крест уничтоженным собственной властью - еще не в состоянии. Нет денег, чтобы установить хоть какой-то памятник и выбить на нем имена погибших. Этим наш город отличается от Новгорода и многих других городов. «Вот тебе, смерд, великого князя грамота».

Символисты

Вспоминаю мой короткий разговор краеведом Натаном Левиным. К тому времени стела, посвященная «Городу воинской славы», еще не была установлена, и Натан Левин мечтал о том, что ее поставят на площади Ленина (вместо Ленина). Более того, он с вдохновением произнес:

- Это будет главный символ Пскова!

- Вы всерьез так думаете? – спросил я

- Да. А что?

- Но вы допускаете, что через десять лет в России будет сто городов Воинской славы?

- Возможно.

- В таком случае, во всех ста городах будут установлены одинаковые стелы за миллион долларов. И вы по-прежнему будете считать псковскую стелу главным символом Пскова? А я-то думал, что это Троицкий собор.

Но, может быть, краевед Левин прав и символом нынешнего Пскова действительно должно быть что-то типичное? Например, миллион долларов, застывший в мраморе?

Появился же у нас, в конце концов, новый городской герб. Сколько усилий и средств глава города Пскова Иван Цецерский потратил, чтобы барсов на нем стало в три раза больше. Чем больше, тем лучше.

Тот же Иван Цецерский на заседании, посвященном музеефикации Псковского кремля, предложил устраивать возле Кремля реконструкцию псковского вече, учитывая опыт реконструкции Ледового побоища.

Высказывание главы города - венец полутысячелетней псковской эволюции. Пятьсот лет назад такое предложение Москва бы точно не одобрила. Имитация веча в то время не получилась бы при всем желании, а ее попытка привела бы к тому, что народ всерьез публично стал бы обсуждать свои проблемы и решать их. Четыреста лет назад имитировать тоже было бы еще рано. А теперь – в самый раз. В XXI веке в Пскове можно изображать все что угодно. Хоть гей-парад, хоть пей-парад, хоть масленицу, хоть вече… Все равно будет что-то похожее: массовая гулянка.

Приходится признать, что 500 лет – это серьезный срок. Есть что отмечать и делать это еще 500 лет подряд. Но для полноты картины надо добавить на новый псковский герб дополнительно 497 барсов. Добавлять можно постепенно, а можно, для пущего эффекта, – сразу.

Алексей Семёнов