DOVLATOVFEST: «замечен критикой»

Презентация фестиваля имени Сергея Довлатова — DOVLATOVFEST— прошла в Псковской области на такой светской высоте, о которой Сергей Донатович при его неизменной «тяге к плебсу» вряд ли когда-либо мечтал. Но эта высота наверняка характерна для любого события, если его создает и продвигает известный московский продюсер Алексей Боков.

Над DOVLATOVFEST работает его продюсерское агентство BokovFactory. И тот набросок, эскиз, привязка фестиваля к местности, которая проходила в Псковской области 19-21 сентября, обещают в 2015-м году такой грандиозный праздник, что нам, псковичам, пожалуй,  не с чем и сравнить.

Про свет «невыносимо щедрый»

Ну, может быть, с Олимпиадой в Сочи: когда вечером субботы в Псковском академическом театре драмы имени Пушкина состоялась уже окончательная презентация фестиваля, случилась маленькая техническая накладка. «Не раскрылась» часть экрана, на котором шел рассказ о Пскове, о Пушкиногорье, о Довлатове, о планах организаторов фестиваля на следующий год. Этот момент «иронично обыграли» ведущие церемонии — сам Алексей Боков и руководитель интеллектуального «Клуба 418» Надежда Оболенцева - на фото с ней многие псковичи едва ли не впервые увидели супругу псковского губернатора Киру Турчак (была такая знаменитая фотосессия светского журнала TATLER в доме Надежды на Голливудских холмах года три назад).

Андрей и Кира Турчак, конечно, тоже были в зале, приветствовали гостей. Глава региона и со сцены несколько слов сказал, сообщив, что идея фестиваля родилась давно, еще когда он в Петербурге впервые посмотрел «Заповедник» в постановке Василия Сенина, а потом видел этот спектакль на псковской сцене. И родилась идея «перекинуть такой мостик» - в том числе от Пушкина к Довлатову.

По мнению Алексея Бокова, для Довлатова Псковская область стала тем местом, где он мог скрыться от суеты. «Пушкин в ссылке в Михайловское тоже ехал в печальном расположении духа, но «поэзия как ангел-утешитель спасла его, и он воскрес душой». Вы знаете, Довлатов тоже воскрес. История повторилась! История вообще ключевое слово для Псковщины», - говорил Алексей Боков.

Надо сказать, что участники презентации спасались от суеты в Пушкиногорье с самого утра: 20 сентября они отправились в Михайловское к Пушкину и в Березино — к Довлатову.

Туристический экскурсионный минимум выполняли неспешно и с удовольствием: вы же представляете себе, что это такое — золотая осень в Пушкиногорье! Последнее тепло, тишина, да еще и местные журналисты не пристают, поскольку не знают в лицо высший свет. Нет, безусловно, сразу были опознаны будущий куратор литературной программы Виктор Ерофеев, поэтический куратор Вера Полозкова, актриса Мария Голубкина, телеведущая Екатерина Андреева, писатель Григорий Остер со своей очаровательной супругой Майей, а затем и куратор театральной программы Павел Каплевич, Айдан Салахова (куратор программы современного искусства)  В Михайловском к ним уже присоединились Дмитрий Месхиев, актриса Алена Хмельницкая, приехал Игорь Гаврюшкин, от чего сразу вспомнилась Всероссийская Масленица и её широкая презентация в Москве — с участием Никиты Михалкова.

Наши тоже подтянулись — и Андрей Анатольевич с Кирой Евгеньевной, и вице-губернатор Виктор Остренко, и начальник управления внутренней политики администрации Псковской области и писатель Роман Романов (увидеть его среди поклонников Довлатова было особенно неожиданно, видимо, умеет человек разделять свою работу и чужое творчество).

А на поляне Михайловского уже была установлена сцена. И, наверное, впервые с неё звучал Довлатов. Вера Полозкова читала отрывок из «Компромисса» - про Эрика Буша: «Его лишили внештатной работы. Может быть, Сорокин этого добился. Скорее всего, редактор проявил усердие»...

Вера неслучайно выбрала этот компромисс: ведь Буш — поэт. Прочитан был тот отрывок, где отовсюду выгнанный, голодный Эрик, уже решившийся на убийство лебедей, неожиданно встречает на берегу пруда главную дичь в своей жизни — стареющую женщину Галину. И мгновенно сражает её стихами (Ахматовой — там, где про «свет невыносимо щедрый» и своими, то есть, выходит, Довлатова). Слушатели охотно смеялись. Бурно аплодировали они и стихам самой Веры. Кроме того, она читала Пушкина — объяснение Татьяны с Онегиным (не в деревне, а когда она уже «богата и знатна»).

Как море завоевывает реки?

Вечером мы говорили с Верой Полозковой в Пскове: она действительно увлечена идеей фестиваля и очень в нее верит.  Поэтому предложение Алексея Бокова приняла с благодарностью: «Мы с Алексеем вместе делали фестиваль Тарковского в Ивановской области этим летом, я тоже курировала поэтическую программу, привозила молодых поэтов, дорогих моему сердцу, устраивала поэтические чтения, которые, как мне кажется, прошли  с большим успехом. И когда Леше пришла мысль, вполне здравая, поскольку у Сергея Донатовича были очень своеобразные отношения с поэзией и поэтами, сделать поэтическую программу Довлатовского фестиваля, он позвонил мне с вопросом: «Не хотела бы ты к нам присоединиться?» Что значит — не хотела бы? Да это для меня вообще то, чем мне хотелось бы в жизни заниматься! Это была очень интересная работа: узнать, как у него складывались отношения с поэзией, ведь он в юности писал стихи, водил опасные знакомства почти со всеми молодыми ленинградскими гениями от Наймана до Бродского, и продолжал свои знакомства в Нью-Йорке. И я бы хотела представить как можно более широкий диапазон голосов. У меня уже есть пять предложений, если всё получится, то это будут люди из очень разных городов, с очень разными судьбами. Часть из них Довлатов знал лично и отмечал: например, если Алексей Цветков к нам присоединится, я буду рада. Ну и молодые совсем, поэты моего поколения тоже будут.

Всех их, пожалуй, объединяет то, что так дорого нам в прозе Довлатова: невероятная чуткость к человеку, ко всем его малостям и слабостям. И при этом удивительная способность не судить его в этом, а принимать таким, какой он есть, без назидательности и пафоса. Ведь у всех, кто так или иначе владеет словом, всегда есть соблазн впасть в какое-то душное морализаторство. А для меня на этом многое заканчивается.

Мой любимый Александр Генис, который дружил с Довлатовым, когда в Нью-Йорке назвали улицу его именем, он написал статью, где объяснял писательский успех как невероятное смирение. Он рассказал, что у китайцев есть пословица: «Море завоевывает реки, потому что располагается ниже них». И Довлатов никогда не превозносился ни перед кем за всё, чего он добился. И вся его убийственная ирония всегда была направлена прежде всего на себя, что делало его человеком, с которым хотелось подружиться. После каждой прочитанной книжки хотелось найти его, припасть и обнять. Потому что чувствуешь родственную душу, потому что слишком много сейчас прекрасных писателей, чья ирония развернута против кого угодно, но не против себя. Про себя они пошутить не умеют просто категорически. А Довлатов, мне кажется, был редчайшим примером человека, который ставил себя на последнее место из всех.

Меня в Березино приятно поразила женщина, которая проводила экскурсию (Наталья Рясинцева — прим. авт.) Потому что сама история про дом-музей, про экскурсии — всё это немножко противоречит тому, как Довлатов жил и как он себя преподносил. Мы прекрасно понимаем, что всегда  есть риск впасть в какой-то пафос, в надрыв. Но как она невероятно смешно, весело, здраво рассказывала, не испытывая никакого ханжеского чувства. Это очень важно — кто водит экскурсии в твоем доме-музее, это о чем-то говорит: получилось у тебя или не получилось утвердить в этой жизни то, что ты хотел утвердить»...

«А Дантес всё еще жив, товарищи!»

Вера Полозкова вскользь высказала одну мысль, которая, наверное, в этот день преследовала многих. Презентация фестиваля Довлатова получилась настолько шикарной и опять же светской, что куда там истории с маленьким домиком-музеем Довлатова. Как бы себя чувствовал сам Сергей Донатович в столь блестящем обществе, тоже трудно представить. Но, думается, Вера ему обязательно понравилась бы. И с Виктором Ерофеевым он с удовольствием поговорил бы, тем более, что они  были знакомы (многие помнят взятое Виктором Владимировичем  у Довлатова интервью - «Дар органического беззлобия», вошедшее в довлатовский четырехтомник).

Когда остановились недалеко от домика в Березино, все ждали, что Ерофеев расскажет обещанную байку про Довлатова — как они вместе пельмени ели (думается, что всё же это была байка про «как мы вместе выпили»), но писатель не захотел об этом.

- Я вам расскажу лучше про Пушкина. Я сейчас на французском телевидении делаю фильм под названием «Реабилитация Дантеса» - это интересный проект, никакой там реабилитации, конечно, нет, просто я придумал такой сюжет... Я съездил в город, где Дантес умер, посетил кладбище, где он лежит..., - начал Виктор Владимирович.

- Хорошо лежит? - раздался чей-то ревнивый вопрос.

- Плохо, - успокоил всех Ерофеев. -  Все с востока на запад лежат, а он с Екатериной (его супругой, сестрой Натальи Николаевны, в девичестве Гончаровой) с юга на север. Это город Сульц, Дантес там был мэром  довольно долго. И он там настолько прославился, что есть улица Дантеса, есть музей Дантеса. А прославился он тем, что провел в Сульце канализацию... Вот Пушкин прославился стихами, а этот — канализацией. И я придумал сюжет, что Дантес умирает в Сульце в 1895 году. Уже есть телефон, фотоаппарат, который возник еще в 39-м году — вскоре после смерти Пушкина. Дантес умирает, к нему приходит слуга, он просит позвать Екатерину, а слуга отвечает, что она ушла в магазин, хотя идет дождь и вообще ночь. Просто Екатерина умерла в 1843-м году... Но слуга говорит: «С вами хочет поговорить один господин, такой курчавый. Он говорит, его зовут Пушкин». Ну,  то есть понятно, что это всё происходит в бреду. И Дантес просит позвать Пушкина, чтобы поговорить. И тут начинается такая баталия: я тебя укокошил в 37-м году из-за какой-то бабы, а ты посмотри после этого какая жизнь —  телефоны, фотоаппараты. И надо было тебе это? И что сделал я в своей жизни и что сделал ты? И дальше идет спор про творчество, про власть, про силу.

Там в музее есть портрет Дантеса, он в старости внешне довольно сильно был похож на Тургенева. Но... фальшивый. Такой «лжебелый гриб», вроде бы и похож на белый, а на самом деле поганка такая большая. В музее в Сульце рассказывается, что он тогда-то вернулся во Францию после дуэли «с одним русским писателем», и там выставлена всего одна книжка Пушкина - «Гавриилиада» по-французски, 1924 года издания (года смерти Ленина). Дантесы, кстати, разорились, он потому и лежит на городском кладбище, а не в усадьбе — оттуда их прах был перенесен. Но в бывшем их доме показывают комнату, где умерла Екатерина. Спрашивали у меня даже — не хотел бы я в ней переночевать, но я отказался. И меня пригласили в ресторан в этом же особняке. Я к нему подхожу, а там название: «Пушкин» - и я понимаю, кто победитель в этой жизни.

Мир Довлатова

Говорил Виктор Ерофеев и про Довлатова: «Настоящий писатель — это тот, кто получает возможность однажды создать свой собственный мир. Это может сделать и художник, и композитор. Но какой же мир создал Довлатов? Ведь когда писатель действительно от Бога, он питает нас верой, какой-то поразительно заряженной энергией небесных сфер. Гоголь писал в письме к Жуковскому, что все мои произведения — это мои небесные гости. Те гости, которые слетали к Довлатову, они были очень сродни той философии второй половины XXвека, которая называлась философией повседневности. Это не литература больших идей, которую ненавидел Набоков. Это именно способность в стакане воды увидеть море. Взаимоотношения семейные, взаимоотношения внутри любовной пары или на работе — это повседневное, это не выпячивается, не возвышается, но когда это тебе дано, то из капли воды действительно вырастает мир. Поэтому — есть мир Довлатова. Но этот мир еще пронизан юмором, пронизан колеблющимися чувствами — от сострадания до презрения. И Довлатов сам часть этого мира, он не бог его, а участник, не созерцатель, а идущий рядом и сам в нем участвующий. Мне хотелось сегодня, когда мы посещаем эти два места, их соединить. Понятно, что мир Пушкина — это первый в русской литературе самостоятельный мир. Он создал его и создал очень свободным: вообще идея свободы пронизывает все стихи Пушкина,  и через этот мир свободы рождается мир любви. Довлатов через мир повседневности тоже очень часто доходит до свободы».

Свобода оказалась очень важным словом для будущего DOVLATOVFEST, который рождается в те времена, когда еще можно смеяться над написанными «Компромиссами», уже создавая почву для новых. Посмотрим, как это слово впишется в 2015-й год.

Но больше всего хочется посмотреть на фестиваль имени Довлатова в Псковской области. В его презентации была серьезная заявка на успех. Наверное, потому что организаторы к этому слову давно привыкли. Они успешные люди.

Правда, Довлатов в том самом интервью Ерофееву в 1990 году говорил об этом так: «В России успех - это понятие однозначное. Оно включает в себя деньги, славу, комфорт, известность, положительную прессу, репутацию порядочного человека и т. д. В Америке успехов может быть десять, двенадцать, пятнадцать. Есть рыночный успех, есть успех у университетской профессуры, есть успех у критиков, есть успех у простонародья. Мой случай, если вы согласны называть его успехом, по-английски называется «критикал эклэйм» - замечен критикой»...

Сергей Донатович не дожил до того времени, когда и в России успех стал понятием очень неоднозначным. И здешний его успех не такой, как в Нью-Йорке, где теперь, правда, есть улица его имени. А у нас есть домик в Березино. И теперь вот DOVLATOVFEST.

Елена Ширяева