Эпидемия беспамятства
Одна фотография. Это все, что осталось от моего прадеда, расстрелянного в январе 1938 года в Левашовской пустоши. Она стоит на полке над моим рабочим столом: я поднимаю глаза - и вижу черно-белую карточку, чудом уцелевшую сквозь годы страха. Молодой рядовой, который уходил на фронт Первой мировой защищать свою Родину. На груди - медаль 300-летия дома Романовых, пуговицы в два ряда. На обороте - красивым вензелевым почерком: «Въ память моей военной службы».
В Польше он был ранен, вернулся домой, женился, революцию приветствовал, работал счетоводом. Растил троих детей: младшая, любимая, стала моей бабушкой. А тогда она была просто Верочка, косы до пояса, романсы под гитару и стихи на закате. Почему в августе 37-го, когда арестовали прадедова старшего брата, они не сорвались с места, куда глаза глядят?
«Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал»...
Наверное, думали, что это ошибка, что все наладится. Но в декабре 37-го прадеда арестовали. Его жену уволили с работы, детям «врага народа» запретили ходить в школу. Дом и вещи изъяли в «собственность государства» (была известна даже фамилия этого «государства»). Семья приживалась у дальних родственников: на тот момент всех братьев прадеда арестовали по политической статье. Осиротевшие женщины с детьми оказались один на один с голодом, отсутствием своего угла, изгойством.
Дальше хуже: война, оккупация, концлагерь. Наконец, победа, надежда на новую жизнь и как обухом по голове: в училище не возьмем. Почему? Родословную свою изучите. Не высовывайся, помалкивай, знай свое место, дочь за отца. Седина в 30 лет, страх темноты и до пенсии - неквалифицированный труд уборщицей. Когда дети или внуки спрашивали ее об отце, она как будто каменела. И вообще была неболтлива. Только по ее отчеству - Вера Павловна - мы понимали, как звали прадеда. Один раз, уже в годы перестройки, проговорилась, что папа снится, похоронить просит. Проговорилась, оглянулась по сторонам и сжалась как-то, поникла.
В 90-е, когда был принят закон о реабилитации, никому не сказав, она отправила запрос в органы. Так она, наконец, восстановила справедливость и выяснила, где похоронен ее отец. А еще узнала настоящую причину его смерти. Дело в том, что после войны им пришла справка о том, что Павел умер в лагере от пневмонии в 1944 году. Такие же пришли на его братьев. Огромное сильное государство не нашло в себе силы признаться маленьким забитым людям в том, что сделало с их родными. Расстрел ведь как-то обосновывать надо. А так - сам он умер, я здесь ни при чем.
В вышедшей недавно книге Татьяны Наместниковой «Восточное Причудье. Путешествие со смыслом» есть фотография 1937 года: девочка с портфелем, на котором написано: «Дочь врага народа». Одна из многих. Одна - про многих. История моего прадеда и его семьи повторяет истории тысяч репрессированных. Покалеченное поколение, которое стало свидетелем этих событий, уже почти полностью ушло. Исчезли молча, так и не похоронив своих родителей, не выплакав общую боль, - дети, заклейменные родиной.
Но это лишь полбеды. Ничто на земле не проходит бесследно: покалечив своих детей, родина, по сути, искалечила себя. Каково это - полвека жить в неправде и страхе, в немоте и отверженности, в постоянном поиске врагов, в маске порядочности и отеческой заботы? Эхо репрессий оказалось долгим: судя по тому, что постепенно растет число тех, кто искренне говорит о жертвах 37-го года: «значит, было за что», «лес рубят - щепки летят», «зачем ворошить прошлое», до выздоровления нам очень далеко. Эпидемия беспамятства продолжается.
Большая ошибка - думать, что все осталось в прошлом. Психологи уверены: неосознанно мы несем в себе память рода. То, что происходит с нами сегодня - отголосок того, что пережили наши бабушки и дедушки. И то, как будут жить наши внуки, будет зеркалить наши выборы и страхи. Почитайте на внезапных больших выходных ради интереса книгу Марка Уоллина «Это началось не с тебя» - и считайте эти дни прожитыми не зря.
30 октября - День жертв политических репрессий. Моя бабушка умерла, так ничего и не рассказав о своем отце. Я собирала данные по крупицам. В этом мне помогли генеалогический форум и проект «Открытый список». Теперь у меня есть фотография, на которой мой прадед жив. И будет жить впредь - в памяти моей и моих детей. Только так я могу надеяться, что из списка ассоциаций со словом «государство» когда-нибудь исчезнут такие слова, как «насилие», «ненависть», «ложь» и «террор».
Наталья Гвоздь
