По собственной инициативе и добровольно...

Спорили сегодня с коллегой о судьбах Родины, начав с известных событий, которые «требуют проверки» Я считаю, что страну может погубить ложь, а он считает, что я дура только социально-экономическая напряженность: пустые полки в магазинах, задержка зарплат, невыплата пенсий. Сошлись на том, что одно другому всё-таки не мешает. И даже помогает.

И припомнился мне случай из журналистской практики, из разряда «лучше бы его никогда не было». Семь лет назад в так называемом Черехинском полку произошло ЧП: при так и не установленных обстоятельствах умер старшина контрактной службы (специальность - сапер). Ну, собственно, как умер... Ушел с утра на тренировку (он спортсмен был, готовился к чемпионату ВДВ по борьбе, который должен был пройти через 10 дней), потом жене позвонил: мол, встретил друзей, съезжу с ними на рыбалку. Та и не беспокоилась, потому что мужик он был со всех сторон положительный: её на руках носил, дочек обожал, много занимался домашним хозяйством в свободное от службы время. И на службе его очень уважали. Он хорошо служил: две командировки за плечами, медаль «За отличие в военной службе». Не пил, опять же. В общем, сказал на рыбалку — значит, на рыбалке, скоро будет.

А утром ей позвонили и сказали, что нашли старшину мертвым на территории части. И первое, что она услышала от командира, когда приехала на место, это вопрос: «А вы знаете, что ваш муж был уволен еще две недели назад?»

У той шок: как уволен? Ходил на службу, готовился к соревнованиям. Вот и с утра, когда из дома уходил, перекладывал в куртку и пропуск, и ветеранское удостоверение (он был ветераном боевых действий), и льготный проездной... И в военном билете никаких отметок об увольнении! Он двенадцать лет здесь отслужил, включая срочку. А ей: ничего не знаем, уволен две недели назад по решению аттестационной комиссии «из-за невыполнения условий контракта». Отсутствие отметки в военном билете (две недели!) ничего не значит, в личном деле отметка есть. Он и расчет получил. А то, что нашли его на территории части, так это он через дырку в заборе сюда попал...

Можно себе представить состояние женщины, которая во время этого разговора еще и наблюдает, как на месте обнаружения тела ее мужа солдатики засыпают песком кровь. Она была уверена, что это кровь. Одежду мужа ей тогда, по-моему, так и не отдали, но на теле и лице его она потом видела следы побоев. Впрочем, компетентные люди в таких случаях объясняют родным и журналистам, что надо отличать синяки от трупных пятен. Причиной смерти старшины была названа острая сердечная недостаточность.

Но самое гнусное в том, что жена, то есть вдова в тот страшный день одновременно с попытками понять — что же произошло с мужем - была вынуждена писать заявление в военную прокуратуру о незаконном увольнении её супруга. В течение одного дня его трижды признавали: сначала военнослужащим, потом уволенным, а потому гражданским, а затем снова военнослужащим — следователь уже в областную прокуратуру документы вез, когда ему на полпути сказали, чтобы ехал всё же к военным прокурорам.

Мне до сих пор страшно вспоминать: у женщины (еще совсем молодой, красивой) дома двое детей, в кармане даже сотни рублей нет — как раз после выходных ждали папину зарплату. Через месяц у нее заканчивается оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком (полтора года как раз младшенькой исполнялось). А она стоит перед двумя фактами: муж мертв и уволен, как сказали бы гражданские, по статье. Да даже если бы «по собственному желанию» - всё, никаких выплат, не говоря о пенсии, ей и детям не полагается...

Деньги на похороны тогда собрали сослуживцы (только вот из командования никто на похоронах появился). А журналисты подняли шум. Умершего старшину восстановили на службе и уволили уже «в связи со смертью». В результате этого вдова смогла получить компенсацию на похороны, последнюю зарплату мужа и выплату за неиспользованное санаторное лечение. Возбуждения уголовного дела добиться не удалось. Но я помню, как кричал на вдову следователь в военной прокуратуре, куда меня тоже вызывали в связи с публикацией. Я пришла пораньше и слышала из коридора... Со мной были предельно вежливы, взяли объяснение, а на мой вопрос — зачем уволили старшину задним числом — смущенно ответили: ну, они всегда так делают... Но ведь восстановили, чего же теперь шуметь.

Почему я вспоминаю этот случай на фоне сегодняшней хитрованской осторожности: ах, не называйте погибших (да еще неизвестно где погибших) десантниками! Они, если и погибли на Украине, то по собственной инициативе, так сказать... А вот потому и вспоминаю, что даже в мирное время при любом шорохе от действующих военнослужащих открещиваются легко, не сильно жалея вдов и детишек. Хотя на кон могут быть поставлены лишь какие-то социальные выплаты и превратно понятая «честь мундира», а не опасность официального объявления войны. И сейчас можно, конечно, верить в то, что семьи «добровольцев» не бросят (особенно, если они будут молчать). Но надо уже понимать и то, что официальных гарантий никаких. Сменится внезапно ответственный человечек в военкомате или в соцзащите, который, прежде всего, работает с «документами строгой отчетности». И на очередное обращение вдовы скажет: «А вы кто? Какие основания для выплат имеете? Кто вам их обещал? Идите к нему». И так далее. До с детства нам знакомой фразы «я его в Афганистан (Чечню) не посылал».

И очередному «не посланному» поколению так от этих слов станет тошно и обидно (а если выплаты имеют еще и решающее значение для бюджета семьи, то еще тошнее), что действительно не понятно, о чем мы с утра спорили? Ложь и социально-экономическая напряженность - что еще надо, чтобы раздавить отдельно взятую семью? Ячейку общества, между прочим?

Хотя можно утешиться соображениями, которые в своем интервью «Газете. Ру» изложил бывший премьер-министр самопровозглашенной Донецкой народной республики Александр Бородай. О том, что с обществом будет всё в порядке, сколько бы там десантников или добровольцев не погибло. Потому что все эти потери, все эти «солдатские матери» на общество никакого влияния не оказывают! И пусть матери пошумят, миллионам на них плевать.

И не поспоришь. С чем спорить, когда мы совершенно спокойно глотаем пояснения руководства ДНР о том, что российские военнослужащие, находясь в отпуске, едут на Украину повоевать. То есть с пользой провести свободное время. Добровольно! И огромная часть населения считает, что это нормально.

Мало-мало людей за голову хватаются: какое, к черту, добровольчество? Если даже принимать во внимание только юридическую сторону вопроса, то статью уголовного кодекса РФ о наёмничестве никто не отменял и не изменял. Хотя еще в июне этого года пару дней обсуждали инициативу думских либерал-демократов: признавать не наемниками, а добровольцами тех, кто «принимает участие в боевых действиях за пределами Российской Федерации по собственной инициативе, по идейным убеждениям и не получает за это материального вознаграждения».

Статью не изменили не потому, что времени не хватило. Просто очевидно, как кое-кто со всей ясностью себе представил граждан России, родившихся, скажем, в Чечне, которые по совершенно идейным соображениям и абсолютно бескорыстно отправляются воевать в Иран на стороне радикальных исламистов. Ведь даже в России очень трудно избирательно применить закон, называя гражданина, воюющего на Украине, добровольцем, а гражданина, воюющего в Сирии, наемником.

А, может быть, просто решили, что незачем идти по трудному пути изменения законодательства. Гораздо проще, когда военнослужащий всё делает сам и без претензий: сам увольняется, сам уезжает воевать. А мирное население само придумывает объяснения: почему это возможно и зачем это нужно.

Елена Ширяева