В атмосфере дожития

Ранняя весна Псков не украшает – этим многолетним наблюдением можно было бы и не делиться, граждане и сами не слепые. На тротуарах либо чавкающая грязь, либо пыльные бури, на газонах следы еще новогодних торжеств  плюс четыре миллиона окурков, которые не Обама и не Путин набросали с балконов своих благоустроенных квартир. Но это ничего. Где-то приберутся, где-то травкой подернется, терпимо будет. А вот замечаю последнее время, что есть в городе места, которые одинаково несчастны в любое время года при любой погоде. И это даже не ненавистные всем полуразложившиеся недострои или загибающиеся памятники гражданской архитектуры. Последнее время нам нравится думать, что когда-нибудь деньги и руки дойдут и до них. Взять «Интурист»: ведь совсем, казалось, безнадежная история, а, говорят, уже со дня на день придут деньги на его реконструкцию под студенческий кампус! Просто во Пскове надо жить долго. Но дожить до, скажем так, реновации микрорайонов, застроенных хрущевками, я лично не рассчитываю. Хотя именно эти кварталы, еще вчера казавшиеся вполне благополучными, живыми, сейчас больше всего удручают.

Например, серединка ближнего Завеличья. Когда я была маленькая, то на нашей остановке, которая и сейчас называется «Магазин «Маяк», выходил практически весь автобус. Дальше ехать было и некуда. Дальше только АЗС — натуральный конец города Пскова. И вот целая толпа пассажиров выходила и растекалась по новому микрорайону. С новыми тогда еще школами, с новыми детскими садами (на нашей стороне Рижского сразу три — друг за другом), с магазинами («Маяк», «Хлеб», «Овощи-фрукты»), столовой, кулинарией, где справа было кафе-мороженое с самыми прекрасными в мире молочными коктейлями и шариками мороженого в таких вазочках — как будто серебряных. И с сиропом, похожим на лимонад «Дюшес». А потом еще кафе «Детское», где, между прочим, тоже мороженое, но больше помнятся щи под названием «как у бабушки» (так в меню было), и если их не съешь, то никакого мороженого. А еще… А еще сейчас в этом районе бывать просто невыносимо грустно.

Не потому, что такого синего неба как в детстве здесь больше не показывают. И не потому, что глаз постоянно цепляется за какие-то остовы советской еще реальности – вон, на месте катка, который каждую зиму заливала здешняя комната школьника (отличный был каток: освещение, защитная сетка, ворота, вечная война маленьких фигуристок и хоккеистов друг с другом), теперь просто асфальтовая площадка с какими-то штырями вокруг. До сих пор не понимаю, как это там уплотнительная застройка не образовалась? За «Маяком» ведь еще и зеленая зона будь здоров, никакому дальнему Завеличью такая нынче и не приснится. Но, повторюсь: дело не в утраченном катке, не в железных «грибках» или осиротевших без бельевых веревок столбах. Поражает общее депрессивное состояние  микрорайона! Время там не замерло, оно активно работает против жизни в этом месте. Последние признаки хоть каких-то изменений датируются 90-ми годами прошлого века: мраморный банк, рядом ржавые ларьки и торговля с земли (ну или из машин), магазины на первых этажах – бывшие квартиры, которые чудом обернулись нежилыми помещениями и своими «отдельными входами» перегородили узкие убитые тротуары.

Да, ужасно видеть вымирание деревни, но там есть хоть какие-то признаки естественности запустения: люди умерли или уехали, а природа наступает со всех сторон, захватывает и одновременно заживляет пространство. Но когда хиреет, ветшает на глазах, как-то безнадежно стареет городской микрорайон, который не является окраиной? Он-то лесом не зарастет и в тумане не рассосется. Здесь вообще-то еще живут люди, и их, наверное, много. Хотя на остановке «Маяк» сейчас в час пик из автобуса выйти трудно, все дальше едут. Как будто настоящий город переместился. И продолжает перемещаться куда-то на запад, и лет через сто обнаружит себя на границе с Евросоюзом, если, конечно, будут еще границы, и будет еще тот союз.

Конечно, в микрорайонах, которые оставляет за спиной убегающий Псков, всё еще переполнены построенные в конце шестидесятых-начале семидесятых школы, детские сады и поликлиника (что взрослая, что детская). На улицах, правда, почти не видно детей, но это объяснимо: я, возможно, из последнего поколения с ключом на шее, которое знало толк в слове «гулять».  Сразу после нас это стало небезопасно. Хотя знали бы родители, с чем приходилось сталкиваться на улицах и во дворах нам… Но не из-за отсутствия же детей возникает ощущение, будто в отдельно взятом микрорайоне люди, дома, скамейки, песочницы, тротуары – всё разом состарилось, обессилело? И надвинулась на эти уставшие кварталы не победительная природа, а грязь, с которой никто не может бороться, она как стихия! То ли так сказывается близость неубиваемого рынка, то ли запущенные «зеленые зоны». То ли та самая атмосфера «дожития», характерная для таких мест.

По-настоящему город живет «до и после» таких вот хрущобных микрорайонов (они же не только на Завеличье были построены): есть респектабельный центр, в чем-то даже туристический, есть юные микрорайоны — новенькие пока муравейники, в которых сердцу всё же веселее. Потому что дома еще не облупленные, народ еще энергичный: по магазинам бегает, дверцами машин хлопает, квартиры ремонтирует, с колясками гуляет, громко проклиная отсутствующую инфраструктуру. И кажется, что здесь и грязь чище (или дворники побойчее), и яркие детские площадки как-то уместнее, чем среди облезлых пятиэтажек. Здесь есть жизнь, молодая пока, готовая мириться с неустройством и несовершенством, как, наверное, мирились с ними мои родители, переехавшие в новую квартиру — зато в свою, отдельную! И район был хороший, всё под рукой (с инфраструктурой в том прошлом было явно получше, чем в настоящем). Но он состарился – некрасиво, беспомощно. И его никто не лечит, не расселяет потихоньку, как это делается в Москве и Санкт-Петербурге, не перестраивает (и я не об уплотнительной застройке, конечно), не обновляет. Строители маленького города предпочитают идти вперед, захватывая бывшие деревни и поля. Земли-то в России много. А эти 50-летние «брошенки» остаются за спиной, превращаясь в какое-то вымороченное место. И как бы вскорости между историческим центром и плотно заселенным дальним Завеличьем не образовался провал, разрыв, который все равно придется заделывать. Если мы, конечно, не планируем в скором будущем иметь два Пскова – старый для туристов и новый для временно проживающих…

Елена Ширяева