Рок-кабаре «Пиковая дама». Том Уэйтс представляет

XXVII Пушкинский фестиваль в Пскове открыла «Пиковая дама» Краснодарского театра драмы.

Из голубого искусственного дыма вдруг появляется сам Том Уэйтс. Да, никаких сомнений, это он, - культовый американский рок-музыкант и автор песен. Ну, или двойник Тома Уэйтса. Вылитый. Совсем такой же. Неведомо какой судьбой заброшенный на псковскую сцену из неизвестного фрик-шоу. Выходит, усаживается на стул спиной к публике и хриплым, будто вымоченным в бурбоне голосом, начинает свой затейливый рассказ. Про старую графиню Анну Федотовну, знающую секрет трех карт, про ее юную воспитанницу Лизу, мечтающую «вступить в сношения с молодым мужчиной», про расчетливого немца Германна, желающего сорвать большой куш.

Пушкинский «невеселый анекдот в одном действии» разворачивается перед зрителем в жанре «dark сabaret» - танцев, пластических этюдов, пантомимы, гэгов и бурлеска. Просто вот артисты маленького кабаре, к которому неожиданно присоединился сам Том Уэйтс, решили сыграть Пушкина - забавную и поучительную вещицу под названием «Пиковая дама», совсем как актеры захудалого нью-йоркского театрика из экранизации Луи Маля «Vanya On 42nd Street», весь фильм репетировавшие «Дядю Ваню» Чехова.

Том Уэйтс и артисты лос-анджелесского, по-видимому, дарк-кабаре «Пиковую даму» представляют – почти во всех значениях этого глагола. То есть – являют, доставляют, знакомят, воображают, дают в виде концерта. Том Уэйтс (Евгений Женихов) рассказывает, а артисты показывают. Сюжет, который пересказывать нет смысла, ибо знаком с детства, разыгрывается по всем канонам жанра, то есть эксцентрично, ярко, сексуально, под музыку Тома Уэйтса; звучат песни – дурашливая «Russian Dance» и знаменитая «Blue Valentinеs»; а еще «My Wild Love» The Doors и «Хомба» группы «АукцЫон».

«Пиковая дама» из Краснодара выглядит необычно и свежо. Режиссер Константин Солдатов, он же - сценограф, он же - автор инсценировки, выбрал из хрестоматийного текста именно такие фрагменты, которые позволяют увидеть смысл повести как-то по-новому. Трудно объяснить и стыдно признаться, но я как будто впервые понял, о чем эта вещь. Будто грубые «американцы» на сцене очистили рассказ от некой темной мистической пелены, и смыслы вдруг засияли – отчетливо и контрастно.

Графиня (гротескная Виктория Лукина) – шоу унизительной немощи, телесного уродства и старческого маразма; Германн (Михаил Золотарев, разрывающий все шаблоны образа) – трагедия одержимости, обсессии, доводящей буквально – до психушки; Лиза (нежная и гибкая Ольга Вавилова) – драма женского влечения и выдуманной любви, весь этот Фрейд. На сцене возникает как бы «разнобедренный» любовный треугольник, по ходу действия причудливо меняющий свою конфигурацию: то главный персонаж - графиня, к ней, вздорной и вызывающей отвращение, приковано все внимание зрителя; то на первый план выскакивает Германн, здесь - нелепый, смешной, суматошный, с безумно выпученными глазами и распяленным ртом; то в центре сцены, как бы отодвигая всех от себя, оказывается высвеченная софитами Лиза, беззащитная и трогательная, ее хочется пожалеть и погладить по голове, как худенькую девочку, дать в утешение сладкую конфету.

Эстетика дарк-кабаре с его нарочитой, броской, иногда бьющей через край сексапильностью и чередой почти цирковых аттракционов (Три карты – Евгения Белова, Екатерина Бушина и Анастасия Поддубная), как ни странно, не противоречит психологизму чуть ли ни «школы Станиславского». Персонажи - не маски, не куклы, а живые страдающие люди. Всех в финале жалко: и глупо, за секунду до триумфа, «обдернувшегося» Германна, и обманутую в своей первой любви Лизу, и даже вызывающую чувство брезгливости, графиню Анну Федотовну.

Все слова кажутся банальными и стертыми по сравнению с тем, что произошло на сцене. Словосочетание «новое прочтение» звучит нестерпимо пошло. Но это действительно редкая удача - увидеть в театре художественно убедительный контрапункт из классического текста и его сценической версии, эксплуатирующей как прием один из оригинальных жанров массовой культуры. Том Уэйтс и его кабаре? Почему бы и нет! Я уверен: Пушкин был бы не против.

Саша Донецкий

Фото Вадима Боченкова