XXVII Пушкинский театральный фестиваль: От «Слова о полку Игореве» до… Тома Уэйтса
Эмблемой XXVII Пушкинского театрального фестиваля стал уже привычный силуэт зайца, того самого, по легенде перебежавшего Александру Сергеевичу дорогу из Михайловского в Петербург, на Сенатскую площадь, в декабре 1825 года, и тем самым спасшего поэта от сибирской каторги. Силуэт знакомый, но с одной важной деталью: в 2020-м году наш заяц предстал на эмблеме в голубой защитной маске. Пандемия коронавируса и последовавший за ней карантин разделили программу фестиваля на две части: в мае-июне фестиваль прошел онлайн, представив зрителям трансляции 22-х спектаклей на видео; в сентябре Пушкинфест наконец открылся оффлайн. Пусть с обязательным масочным режимом и «шахматной» (то есть фактически уполовиненной) рассадкой зрителей в зале, зато «живьем». Девять дней форума, - с 20-го по 28-е сентября, - вместили в себя 9 спектаклей от ведущих столичных и провинциальных театров, режиссерскую лабораторию, культурологические лекции, художественную выставку, круглый стол о будущем национальных театров и много чего еще, но, главное, ту неповторимую атмосферу живого общения, которую не заменит никакой, даже самый продвинутый zoom.
Тематическая амплитуда XXVII Пушкинского театрального фестиваля была обозначена широко: «От древнерусского эпоса - до городского романса». Программу форума, - с известной долей условности, - можно разделить на две части: «корневую систему» русской культуры («Все тайное становится…» фольклорного ансамбля «Веретье», «Лавр», Санкт-Петербургского театра «На Литейном», лекция Анны Некрыловой «Пушкин и русский фольклор», сказка «О рыбаке и рыбке» Театра кукол Республики Карелия, в некоторых своих фрагментах и самом замысле «Слово о полку Игореве» Московского театра на Малой Бронной); и ее «листья и цветы», выраженные парафразами массовой и популярной культуры XX века («Вертинский. Русский Пьеро» Санкт-Петербургского Александринского театра и «Магадан / Кабаре» Московского театра «Около дома Станиславского»).
Между этих двух условных рамок поместился собственно сам Пушкин: две «Пиковых дамы», постмодернистская и традиционная, соответственно - от Краснодарского театра драмы имени Горького и от народного артиста России Евгения Князева, представившего в Пскове Театр имени Вахтангова. Особняком стоял Достоевский - премьера Псковского театра драмы имени Пушкина «Село Степанчиково и его обитатели» завершила основную сценическую программу фестиваля. Не забудем и про три спектакля-эскиза режиссерской лаборатории: «Война и мир. Лысые горы» по мотивам романа Льва Толстого, «Четыре дня» по рассказу Всеволода Гаршина и инсценировку «Рассказа о семи повешенных» Леонида Андреева.
На пресс-конференции перед началом фестиваля художественный руководитель Псковского театра драмы (три других инстанции, причастные к тому, чтобы фестиваль состоялся - администрация Псковской области, Минкульт и СТД России) Дмитрий Месхиев оценил его художественный уровень чрезвычайно высоко: «…одна особенность - на этом фестивале, на наш взгляд, сильнейшая программа за все время. Программа очень сильная, очень сильные режиссеры. Фестиваль небольшой по числу спектаклей, но многие из них пройдут на большой сцене».
Действительно, по сравнению с программами прошлых лет, список названий и имен XXVII фестиваля можно определить как «короткий», форум длился не две с лишним недели, как прежде (и к чему псковская публика успела привыкнуть), а всего неделю с небольшим. Из-за «шахматной» рассадки потеряли смысл показы на малой сцене, и от нее пришлось отказаться. Однако в художественном отношении сентябрьский фестиваль только выиграл. Что ни спектакль, то яркое сценическое событие, при чем на любой вкус: от весьма консервативного до вполне новаторского. Диапазон фестиваля - от традиционного театра актерского перевоплощения, который якобы так любят псковичи («Пиковая дама» Евгения Князева), до отчаянных экспериментов с жанрами и смыслами («дарк кабаре» из Краснодара с двойником знаменитого Тома Уэйтса, по-новому рассказавшего повесть Пушкина, трэш-шоу по темам Достоевского - «Село Степанчиково» в версии Петра Шерешевского от Псковского драмтеатра).
В этой «открытости» и «всеотзывчивости» Пушкинского фестиваля, как представляется, заключены главные его ценности и достоинства, его уникальность. Форум как будто следует известной претензии зрителя к искусству, может быть, не всегда обоснованной: «Художник, удиви меня». И многие спектакли действительно удивили, поразили, шокировали. Жанровый репертуар фестиваля явно не вместился в горизонт зрительских ожиданий и тем самым вновь раздвинул границы восприятия.
Зритель - разный, и отнюдь не всеядный: что-то он принял легко и с восторгом, как моноспектакли корифеев русского театра - Евгения Князева и Николая Мартона, а что-то, возможно, не понял или даже отторг. Но в этом и заключен просветительский пафос фестиваля - не потакать зрительской привычке к «комфортабельному чтению» (термин французского постструктуралиста Ролана Барта), но, всякий раз переживать своего рода эстетическое откровение, сродни откровению религиозному, потрясение, «выход за». Разумеется, никто не отменяет тот же бартовский принцип «удовольствия от текста», текста - в широком смысле, как перенесенного на сцену действия, но Пушкинский фестиваль - это, конечно, никак не про entertainment в голом виде, это - всегда про сотворчество зрителя и артиста, про напряженную и зачастую трудную духовную работу.
Таковы и повесть Пушкина, рассказанная и показанная брутальными американцами под блюз и госпел («Пиковая дама» из Краснодара); и неожиданно актуальная притча о семейном счастье/несчастье, облеченная в визуальную феерию средствами театра кукол («О рыбаке и рыбке» из Петрозаводска); и поиски свободы и чистого созерцания через песни под баян (гениальный спектакль-концерт «Магадан / Кабаре» Юрия Погребничко), и неожиданная по сюжету и мессиджу контаминация из актуального вербатима и ироничного вторжения в ткань современного бурлеска древнерусского эпоса (спектакль «Слово о полку Игореве» по пьесе Саши Денисовой), и по-настоящему шокирующий постмодернистский «трэш-пастиш» (да позволю себе этот неуклюжий, но, как мне кажется, точный термин для определения того, что сделали из «Села Степанчикова» режиссер Петр Шерешевский и артисты Псковского театра драмы).
Режиссерская лаборатория под названием «Школьная классика. Новый ракурс» - тоже не обошлась без творческих прорывов и озарений, впрочем, здесь я предпочту процитировать маститых театральных критиков:
«В Псковском театре каждый год проходят крайне любопытные и крайне перспективные режиссерские лаборатории, - поделилась своими впечатлениями критик и театровед, руководитель отдела «Культурная столица» интернет-портала Fontanka.ru Жанна Зарецкая. – В этом году арт-директор театра Андрей Пронин предложил такие тексты, которые я бы определила подзаголовком: «Как говорить с подростком о смерти?». Ведь любое произведение искусства, если оно не говорит о смерти, не совсем искусство. Как определил Мейерхольд, «в театр мы приходим для того, чтобы пережить укол острой тоски». Вот этот «укол острой тоски» может нас накрыть в любой комедии, в любом фарсе. Смотрим «Тартюфа» Мольера, например, и вдруг – раз! И в финале нас накрывает страх смерти. Это может быть в легкой или в тяжелой форме. Накатит и сразу пройдет. Или останется с нами надолго. Как говорил Метерлинк: Мы стоим только того, чего стоит наша тоска». И это, видимо, правда. И то, что пытались абсолютно разным языком, в разных эстетических системах, с разными классиками проделать молодые режиссеры, мне показалось чрезвычайно интересным для творческой лаборатории».
«Это была достаточно интересная режиссерская лаборатория по школьной классике, и она оказалась не кондовая, а очень индивидуальная в каждом случае, если брать язык, которым пользовались режиссеры. И мое восприятие эти интерпретации не резали, - оценила увиденное критик, редактор журнала «Театр» Алла Шендерова. - У меня очень личное отношение и к Гаршину, и к Толстому, особенно к Толстому. Но я приняла интерпретации авторов. И думаю, что из эскизов рано или поздно получатся полноценные и очень необычные спектакли. Вот сидит старый Болконский в трениках у телека и буквально терроризирует свою дочь Машу. Толстой – женоненавистник, он жесток по отношению к женщинам, но когда идешь дальше, то видишь этот вопрос маленькой княжны, которой суждено умереть при родах: «А что я вам сделала?». И она не слащавая у Ксении Соколовой (кстати, большая находка для Псковского театра!), а в ней проявляется и какая-то злоба, обращенная в зал, к зрителю: «Да что я вам сделала!». Этот эскиз – «Война и мир. Лысые горы» показался мне наиболее убедительным и интересным из всех трех представленных, и, как нас заверило руководство Псковского театра, они постараются сделать его полноценным спектаклем».
Завершился фестиваль 28 сентября «круглым столом» на тему «Национальный театр России: новая стратегия», посвященным актуальным проблемам российских театров, и прежде всего – театров, играющих спектакли на национальных языках: башкирском, бурятском, татарском и др. (всего в России существует 83 таких театра). В открытой дискуссии, транслировавшейся онлайн (видео доступно на сайте drampush.ru), приняли руководители трех ведущих национальных театров России, в их числе и худрук Александринки, недавно получившей статус «национального театра», - Валерий Фокин, который анонсировал создание в Москве Центра национальных театров, некой креативной площадки, которая станет местом притяжения и творческого сотрудничества для многих национальных театров России. В свою очередь худрук Псковского драмтеатра Дмитрий Месхиев высказал идею о том, что именно через Псковский театр, в силу его уникального географического положения, должна осуществляться экспансия русской культуры в страны восточной и северной Европы.
Александр Донецкий
