Пир во время…

Псковский театр драмы и Александринский театр показали первый совместный спектакль – литературную композицию «Пир» по мотивам «Маленьких трагедий» и других произведений Пушкина

Казалось бы, что нового можно сказать от имени Пушкина да еще в его день рождения, когда все только и занимаются, что цитируют «наше все»? Повторяют знакомые строчки, часто не вдумываясь и не понимая их смысл. Прочитать вслух, отчитаться, поставить галочку: 222 года, как пророк, национальный гений вместе с нами, сначала физически, а теперь и навсегда – духовно, спиритуально.

Оказалось, сказать можно, и не только потому что ситуация вокруг постоянно меняется, движется, как на видеоэкране, контекст. Возможно извлечь, будто впервые, словно выбив искру, нечто поразительно актуальное и небывалое, при этом ни на йоту не отступив от хрестоматийных текстов: Пушкин злободневен и вечен, как и двести лет назад. Он ведь памятник себя воздвиг нерукотворный, и всегда готов ожить, соскочить с постамента и припечатать зрителя свежей неожиданной строчкой.

За время спектакля я не раз ловил на мысли: «И это Пушкин? Не помню. Не знаю… надо же! Ай да Пушкин! Ай да…» (далее все помнят, кто он). Режиссер спектакля «Пир» Алексей Демидчик обещал нам «элементы авангарда», и я, посмотрев спектакль, не очень понял, что он имел в виду. Разве что авангарден сам Пушкин, его живой, самодвижущийся текст, как и всякий визионер, он мыслит и видит вперед. Пушкин написал когда-то свою гениальную маленькую трагедию «Пир во время чумы», а мы, всем скопом, всем безумным человечеством, взяли и очутились на пиру во время коронавируса. Кто знает, где таится смертельная опасность? И все, как в пьесе: «И девы-розы пьем дыханье, — Быть может... полное Чумы».

Второй смысл названия тоже очевиден: «пиршество мысли, пиршество поэзии». Пушкин ведь и в драматургии прежде всего поэт, непревзойденный мастер слова, и с возрастом все лучше понимаешь, насколько точны и отточены его строфы и строчки. А когда ты, заново убеждаясь, отчетливо слышишь это со сцены, в блестящем актерском исполнении, пир превращается в обряд священнодействия: мы вкушаем тело и кровь настоящей поэзии, которая одна не стареет, не тлеет, а только молодеет и всегда нова; как удивительно молоды и убедительны были в прошедший вечер актеры псковского «Народного дома имени Пушкина» и актеры прославленной Александринки.

Четыре народных артиста России: Игорь Волков, Эра Зиганшина, Николай Мартон, Владимир Свекольников и трое заслуженных: Сергей Попков, Надежда Чепайкина и Виктор Яковлев явили прекрасный ансамбль, на удивление сыгранный и ровный (то есть высокий) по исполнительскому мастерству. Разве что Николай Мартон в монологе из «Скупого рыцаря» на несколько минут превзошел своих партнеров, поднялся куда-то в недосягаемую высоту – у меня аж дух захватило. Да что там, дух захватило разом у всего зала (зрители, что были вчера этому чуду свидетелями, не дадут соврать), и опять в знакомом тексте вдруг открылись какие-то непознанные смыслы, разверзлись зияния, не текста, а бытия, о которых прежде не подозревал, и будто впрямь оказался у бездны мрачной на краю, там, где незадолго до собственной смерти ликует в окружении драгоценных сундуков скупой рыцарь. Как же тщетна и бессмысленна жизнь, хотя даже малый перстень с рубином наполнен литрами живой человеческой крови. Ничего это прежде я как будто не видел и не понимал, либо забыл, и вот мне напомнили, сделали зримым. За каждым сундуком – сотни человеческих судеб, трагедий, утрат и потерь. Маленькая сцена в подземелье с сундуками вдруг проваливается куда-то в Ад, отражается в Небе, взывает к человеческим сердцам, умоляет не искать в бренной жизни ложных целей. Николай Мартон реализовал и показал это так, что зал ахнул, и публика долго хлопала артисту, не давая продолжить спектакль.

Но спектакль продолжился – философскими стихами Пушкина, отрывками из «Евгения Онегина», неожиданными и острыми эпиграммами. При помощи стихов Пушкина, его емкими и пластичными словесными формулами, - авторы постановки: актеры, режиссер, вся творческая группа, отвечающая за звук, свет, видео на экране, разговаривали с залом, доверительно, интимно, убедительно. А вот, смотрите, друзья-современники, то, что, возможно, вас сегодня тревожит и тяготит: положение в стране, политические распри, общественные противоречия, личные проблемы и заботы, жены, мужья, дети, все это было и при Пушкине, и с Пушкиным, как с человеком, обо всем этом он тоже думал и писал.

Так что успокойтесь и примите, как мудрость и как некую высшую данность завет, данный нам Пушкиным: «Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…».

Как говорится, и не поспоришь. Именно этими строчками завершился «Пир». И это была не точка. А, как у поэта, многоточие.

Александр Донецкий