Сцена / Спектакли

Псковский артист Денис Кугай рассказал о своей роли в «Смерти Тарелкина»

08.05.2021 17:56|ПсковКомментариев: 2

Денис Кугай в премьерном спектакле Псковского театра драмы «Смерть Тарелкина» примерит на себя роль Тарелкина. Любимый зрителями и, оттого что очень уж достоверный, одновременно ненавидимый, Яго в этот раз уступит место «карманному монстру», средней руки человеку, обратиться в которого, быть может, сложнее, чем в хрестоматийного душегуба. Накануне премьеры – интервью с артистом Денисом Кугаем.

 

Тарелкин в каждом из нас

– Тарелкин – персонаж, чье имя вынесено в заглавие пьесы, – что он за человек?

– Тарелкин – это чиновник средней руки. Вся его суть в том, что он искал удобное место и, как ему показалось, нашел. Но выяснилось, что это не совсем так, поэтому он чувствует себя обиженным, пытается мстить тому, кто его обидел (в данном случае вышестоящему начальнику, генералу), и завоевать свое маленькое, скромное место под солнцем.

С точки зрения же антропологии, Тарелкин – это такой хрестоматийный средний человек. В тексте Сухово-Кобылина на передний план вылезает простая азбучная истина, что хороших людей в пропорции к плохим людям в мире очень мало. «Смерть Тарелкина» – это такой бестиарий отдельно взятого Петербурга, который можно легко перенести в любой другой населенный пункт и в любую другую эпоху. И дело здесь не в том, что это вечный текст или вечное произведение.

Тарелкин не вечен – Тарелкин достоверен. В каждом человеке много животного и мало человеческого. Когда мы перестаем ухаживать за тем человеческим, что в нас есть, животное выходит на первый план, и все наши инстинкты, все наши условные и безусловные рефлексы, которые мы скопили, делают нас маленькими монстрами. Кого-то карманными монстрами, кого-то абсолютными садистами и библейскими бегемотами, но факт остается фактом: Тарелкин достоверен. Тарелкин и Тарелкину подобные люди живут среди нас и даже в каждом из нас, – Тарелкина легко увидеть в зеркале.

– По вашей градации «монстров», в которых может превратиться человек, Тарелкин – карманный?

– В какой-то степени, да, потому что Тарелкин падок до самых тривиальных грехов: он тщеславен и самолюбив, а такому очень легко ошибиться, что он и делает по сюжету пьесы. Из-за ослепляющей любви к себе он совершенно не видит объективной реальности и совершает критическую ошибку, за которую и платит в конце.

Как будто из прошлого

– Какой отпечаток накладывает на вашего героя эпоха и город, в котором происходит действие спектакля, – Петербург 1990-х годов?

– В данном случае мне не кажется самоцелью играть опыт прежних лет и воскрешать достоверность эпохи в своем персонаже, хотя сделать это было бы несложно: я жил в 90-е годы, многое знал, многое видел и во многом принимал участие. Но в роли всегда проступают интересные и даже метафизические свойства только в том случае, как мне кажется, когда артист воспринимает обстоятельства как некую абстракцию и даже в абсолютно реалистичных условиях действует несколько обособленно от реальности.

Почему режиссер выбрал именно эту эпоху и этот город, мне кажется понятным: это вроде бы столица, но не столица; вроде бы типичный город, но не вполне типичный, с классической русской античностью в истории; вроде бы это прошлое, но все-таки оно очень созвучно современности. В этом отстранении и есть принцип: не приближать действие максимально к зрителю, но в то же время не показывать ему вычурную, костюмированную комедию из XIX века, максимально отдаляя от него. Некая золотая середина, и мне кажется, это верно.

Обращение в Тарелкина

– Для вас как для артиста эта пьеса – насколько сложный материал?

– Творческая задача, поставленная режиссером и этим материалом, кажется мне очень интересной. Скажу больше, это для меня вызов. Я никогда ничего подобного еще не делал. Сам бы я никогда не рассматривал себя в качестве какого-либо персонажа этой пьесы. Это для меня, в первую очередь, испытание на прочность: смогу ли я справиться в достаточной мере с этой ролью?

– В чем конкретно заключается вызов этой роли? У вас немалый актерский опыт, в том числе в спектаклях, где присутствуют элементы абсурда, трэша, где есть недвусмысленная сатира и не самые лицеприятные персонажи…

– Я очень надеюсь, подспудно, имплицитно, что я не похож на Тарелкина, что я хоть немного, но лучше него. Выворотить из себя садизм, завистливость, мизантропию в том объеме, в котором они присущи Тарелкину, – нелегко. Достаточно долго нужно пестовать в себе зло как таковое, чтобы оно обрело очевидные монструозные очертания. И времени, которого у нас вроде как с запасом, всё равно не достаточно для того, чтобы целиком обратиться в Тарелкина. Этого от меня и не требуется, и тем сложнее: мне нужно, чтобы после спектакля я переставал им быть, а включиться в такого персонажа и перестать им быть сразу после – это, если угодно, следующий шаг после Яго.

– То есть роль Тарелкина требует большей внутренней работы и некого насилия над собой, чем роль Яго? Карманный монстр чудовищнее самого известного злодея в мировой драматургии?

– Как это ни странно, хрестоматийный злодей – в меньшей степени злодей, чем этот вычурный буффон из фарса Сухово-Кобылина. С художественной точки зрения, мне как артисту тяжелее выкристаллизовать для себя достоверность этого персонажа.

У Яго есть четкий пласт предпосылок, его судьба подробно прописана апартами, и даже если мы исключим их и уберем всю подоплеку событий, мы его всё равно сможем понять и в какие-то моменты даже вдруг посочувствовать ему. Тарелкину сочувствовать нет смысла, потому что он не делает ничего, что может вызывать сочувствие здорового человека, в общем-то, как и все персонажи этого прекрасного произведения.

Источник: пресс-служба Псковского академического театра драмы имени А. С. Пушкина. 

ПЛН в телеграм
Лента новостей