«Культурная контрреволюция»: О полезном вандализме в Пскове, идеальной реставрации в Доможирке и новых книгах

Предлагаем вашему вниманию текстовую версию программы «Культурная контрреволюция» Юрия Стрекаловского, вышедшей на волнах радио «Эхо Москвы» в Пскове.

Здравствуйте, уважаемые радиослушатели радиостанции «Эхо Москвы» в Пскове, это Юрий Николаевич Стрекаловский, в эфире моя «Культурная контрреволюция».

Во-первых, что хочу сказать: бывает приятно ошибаться, а также быть автором самосбывающихся пророчеств.

Что я имею в виду? Сейчас объясню, развею загадочность. В прошлой передаче я заметил относительно размещенной в интернете петиции о сносе здания бывшего кинотеатра «Октябрь»: ну о чем вы говорите, какой там снос кинотеатра «Октябрь», если тут не умеют и боятся снести жуткие ларьки в городе - всякие «магелланы» и «тимохины». Для тех, кто не в курсе, я говорил о совершенно жутком скоплении жестяной «архитектуры» на так называемых «Четырех углах» (это район Пскова между улицами Максима Горького, Петровской, Пароменской и Рижским проспектом), средоточии уродливых торговых сараев, окруженных заброшенной, деградировавшей территорией, заборами и помойками.

Убого и жалко все это выглядит уже пару десятков лет, и долгое время никто ничего не может с этим поделать. И вот надо же: в тот же день, буквально когда я это все произнес в эфире, на этих убогих постройках появилось послание от имени Контрольного управления администрации города Пскова владельцам этого всего: до ноября это все следует демонтировать, товарищи дорогие, и если этого не произойдет до 1 ноября, то мы все быстро сделаем за вас: кто не спрятался - мы не виноваты. То есть точно так же, как в Москве было пару лет назад, когда случилась знаменитая «Ночь длинных ковшей» - за одни сутки снесли огромное количество лужковского самостроя на площадях и возле станций метро. Я, разумеется, страшно тогда москвичам завидовал: центр Москвы расчистили от этого всего уродства, стало просторно и хорошо в городе.

И теперь я, быть может, с радостью признаю свою неправоту, потому что, возможно, действительно, и в Пскове начинают наводить порядок. Говоря словами графа Нулина, «и у нас умы уж развиваться начинают, дай Бог, чтоб просветились мы».

Посмотрим. До 1 ноября осталось не так много времени, и, если прецедент состоится, то, как говорится, снимаю шляпу и радуюсь. Может быть, тогда и дальше весь этот мусор, кошмар, все это «визуальное наследие 90-х» будет постепенно исчезать с улиц нашего прекрасного города. Упомянутый пример особенно важен, поскольку именно вот в этом-то месте, ровно напротив через Рижский проспект только что закончилась реконструкция так называемого сквера Искусств, и контраст между этими двумя пространствами стал особенно зияющим и отвратительным.

Теперь еще по поводу мусора на улицах города. Вот новость 29 сентября: вандализму подвергся арт-объект «Я люблю Псков» напротив общежития ПсковГУ. На левом берегу реки Псковы, чуть ниже церкви Петра и Павла с Буя, в историческом ландшафте долины реки Псковы, с замечательным видом на коридор этой долины, с видом на ансамбль псковского Кремля в начале лета какая-то контора установила вот этот «объект». Что он из себя представляет? Это из крашеного листового металла такое выше человеческого роста «сердечко» с надписью «I love Псков» - то есть классика того, что называется «визуальный мусор», эталонная дрянь и пошлятина. Когда это там появилось, я в передаче своей рассказывал, и тогда я призывал городских художников-партизан как-то его развивать и комментировать; дополнять, быть может, какими-то другими художествами. Это можно делать, полагаю, вполне невозбранно, поскольку правовой статус этого объекта, мягко говоря, непонятен, и уж точно это не памятник истории и культуры, никакое не произведение искусства, и даже не понятно, чье это и кому принадлежит.

Словом, я тут на радио публично призывал к вандализ… простите - к творчеству, и призывы мои были услышаны - его разрисовали и расписали надписями. Впрочем, ненадолго: вчера проходил я мимо: вроде как отмыли. Но это ничего, не будем отчаиваться и опускать руки. Работайте, братья, доведите этот «арт-объект» до состояния абсолютного убожества, до соответствия формы содержанию, чтобы этот визуальный мусор превратился в настоящий мусор, который, наконец, демонтируют. И потом никогда-никогда больше ничего подобного в этом и в других местах прекрасного центра Пскова уже никто не будет устанавливать, никаких этих сердечек, маяков, катеров и прочего.

Замечательное известие пришло из Гдовского района - там продолжается реставрация потрясающей красоты храма на берегу Чудского озера. На самом севере Гдовского района в деревне Доможирка есть церковь Святой Троицы с приделом святой Параскевы. Время его строительства - 60-е годы XVI века, времена Ивана Грозного, времена Ливонской войны.

Так вот закончился ремонт и замена покрытия на главах этой церкви, теперь они покрыты новым осиновым лемехом. Лемех - это такой вид покрытия: из дощечек, как правило, сложной формы. Вот у нас в Пскове, например, лемехом крыты Никола со Усохи, Старое Вознесение, церковь Покрова и Рождества Богородицы от Пролома, Сергия Радонежского с Залужья. Красивое старинное покрытие, использовалось оно в Средневековье, потом долгое время, в синодальный период, как правило, нет, а в XX веке стали эту традицию восстанавливать. Вот храм в Доможирке, у которого очень длинная и сложная история: он был разрушен пожаром в начале XX века, потом весьма безвкусно отремонтирован, потом, в послевоенное время, очень качественно отреставрирован и реконструирован. Ему были возвращены древние формы, над этом храмом работали замечательные корифеи псковской реставрации Михаил Иванович Семенов и Вера Алексеевна Лебедева. Реставрация эта происходила с 1967 по 1972 годы; тогда же было воссоздано покрытие лемехом. Ну и тот лемех уже истлел к 2020 году, и вот, наконец, был заменен новым, настоящим, аутентичным, сделанным не из металлокерамики (сейчас так иногда ею заменяют), а из осины. Фирма, которая этим занималась, работала, например, в Кижах. В общем, все это очень красиво, серьезно и по-настоящему: смотришь на фотографии - и сердце радуется.

Нужно бы туда поехать, посмотреть своими глазами, тем более, что в начале ноября там будет престольный праздник - один из приделов этого храма посвящен Параскеве Пятнице, и традиционно из Пскова в этот день снаряжается автобус. Я постараюсь, конечно же, туда поехать, своими глазами все увидеть.

Новость хороша, и фотографии в группе храма «ВКонтакте» превосходны. Но не только фотографии меня радуют, не только единичная эта новость - вообще следует обратить самое пристальное внимание на пример этого храма, как пример очень точной и бережной, научно обоснованной реставрации действующего, возвращенного Церкви храма. Реставрация эта происходит уже больше 20 лет, с 1999 года, и происходит она тщанием и вниманием настоятеля этого храма отца Дмитрия Пономарева.

Это очень хороший, я бы сказал, почти идеальный пример того, как следует обходиться с такими памятниками, как следует настоятелям таких древних храмов всерьез вникать, входить в подробности реставрации. На мой взгляд, там вот просто хрестоматийно, книжно все хорошо: и реставрация, которая является продолжением «советской» научной реставрации, сделанной еще в конце 60-х - начале 70-х годов. И в этом продолжении участвуют, например, те, кто к прежнему этапу имеет непосредственное отношение - например, архитектор-реставратор Андрей Михайлович Лебедев, сын Веры Алексеевны Лебедевой, которая работала на этом памятнике. Так что здесь проявляется не только культурная, но и замечательная семейная преемственность. Очень хороший пример и того, как развивается территория вокруг, как раскрыты перспективы, виды на этот храм, как решены очень сложные вопросы корректировки избыточной влажности, осушения этой прибрежной местности. Вплоть до создания интерьеров - например, прекрасные кованые работы покойного Евгения Васильевича Вагина были созданы специально для интерьеров этого храма. Кстати, на выставке современного церковного искусства, которая вскоре откроется во Дворе Постникова, как раз вот эти кованые работы Жени Вагина, специально для этого храма созданные, будут экспонироваться. Обязательно приходите и посмотрите.

Великолепный, очень интересный уникальный иконостас был написан для этого храма Андреем Беляевым и Ларисой Захаровой. Он являет собой научную реконструкцию особого типа иконостасов, которые создавались во второй половине XVI века, во время Ливонской войны, в тех храмах, которые строились во вновь завоеванных территориях Ливонии. Храмов этих почти не осталось, церковь в Доможирке - один из немногих примеров, как считается.

Вот эта история реставрации, благоукрашения, развития этого храма мне кажется эталонным и прекрасным примером того, как древний памятник очень бережно сохраняется, при этом живет, развивается, украшается новыми интерьерами, которые притом абсолютно точно и стилистически достоверно ему соответствует.

И тут, я думаю, многое, конечно, зависит от того, кто это делает. Отец Дмитрий Пономарев - весьма просвещенный, мягко говоря, священник: он кандидат богословия, и, по-моему, кандидат исторических наук. Я читал его книги, исторические монографии, например, «Житие преподобного Антония Дымского как достоверный исторический источник» - большая и профессиональная историческая работа, которая, между тем, читается, можно сказать, как детектив.

И я считаю, что вот такие, как говорят сейчас, «кейсы», такие примеры надо внимательно разбирать, изучать и ставить в пример для подражания и священству, в руки которого выпадают древние памятники, с которыми нужно обращаться бережно и со знанием дела, и так называемой культурной общественности, которая как-то в последнее время уж с очень большим подозрением смотрит на действия Церкви в церковных памятниках и берет на себя роль едва ли не каких-то культурных прокуроров. Как, например, в этой очень некрасивой и глупой истории с требованием уничтожить новые фрески, созданные в храме Василия на Горке во Пскове.

Словом, очень радостно смотреть на эти фотографии светлых, чудесных, крытых лемехом куполов этого потрясающего храма на берегу Чудского озера. В начале ноября всех способных на такое и культурное, и церковное паломничество призываю его совершить в Гдовский район, деревню Доможирку, полюбоваться и принять участие в празднике этого храма.

Вот совсем недавно была презентация сборника рассказов «Все нормальные люди» авторства Романа Романова; о презентации этой книги я рассказывал в своей предыдущей передаче. Роман Николаевич Романов - бывший высокопоставленный чиновник администрации Псковской области, сейчас работающий непосредственно в партии «Единая Россия», где тоже занимает какой-то высокий пост. При этом Роман Романов - писатель, его перу принадлежит уже несколько книг, и вот сейчас - новый сборник рассказов. Честно сказать, впервые читал этого автора, приступал с некоторой опаской - так всегда бывает, если автора хоть немного знаешь: не придётся ли испытать неловкость?

Должен сказать, прочел книгу я с большой легкостью, она, как говорится, «читабельная». То есть, это хорошо написано в том смысле, что читать её нескучно, и я, сидя на скамейке в парке, примерно за полдня её прикончил - там всего две с половиной сотни страниц. Написано бойко, язык ясный, не сказать, чтобы живой и образный, напоминает Пелевина (который Виктор) - «пошёл туда, увидел это, оно напоминало то-то». Композиции строятся грамотно и - как бы сказать? - мастеровито.

Что же касается содержания, тем… Это, знаете, такая «литература за все хорошее и против всего плохого». Прославляются добродетели - верность, любовь, патриотизм, бескорыстие. Бичуются пороки - жадность, тщеславие, предательство.

Хорошо это? Разумеется, хорошо - кто ж с таким поспорит.

Но, понимаете, когда читаешь книгу, которую написал один из идеологов правящей партии, бывший чиновник «идеологического отдела», нынешний партийный функционер - ждёшь чего-то большего, чем вот такого морализаторства. Ничего не находишь и понимаешь: а о чём ещё писать-то ему остаётся? «Положение обязывает» - и если уж обрушиваться с бескомпромиссной критикой и возвышать глас в защиту - то, видимо, каких-то совершенно абстрактных вещей, насчёт которых, так сказать, не поспоришь.

Вообще, я тут задумался: вот есть в нашей литературе исторический ряд литераторов, которые бывали облечены властью; навскидку если их вспомнить: Императрица Екатерина Великая, глава Петербургской таможни Радищев, сенатор Державин, консул Константин Леонтьев, дипломат Тютчев, Великий Князь Константин Романов (ещё один Романов, кстати), вице-губернатор Салтыков-Щедрин. Вплоть до нынешних Суркова и Лаврова.

И, наверное, это очень сложная позиция - именно быть в России и писателем (потому что «больше, чем поэт») и входить во власть. Именно в России, не думаю, что в других культурах это так отчётливо трудно сочетается.

Ведь тут у нас литература уже добрых два с половиной века - часть не только (и порой, к сожалению, часто не столько) художественного, но идеологического, гражданского дискурса. Причём общественное мнение делится не по линиям «консерватизм-либерализм», «правые-левые», даже «западничество-почвенничество». Делимся мы традиционно на «провластных» и «оппозицию» - а идеологии подставляются вполне произвольно и инструментально.

И вот если ты писатель - будь добр, соответствуй, определяйся - на чьей ты стороне. А, «вашим-нашим»? Тогда пошёл вон, предатель. Эту претензию, кажется, очень отчетливо сформулировал мой любимый Василий Васильевич Розанов, когда он сказал, что нет ничего отвратительнее Салтыкова-Щедрина, этого ругающего пороки губернатора.

В общем, когда я книжку-то читал, я всё гадал: выберется он за флажки дозволенных тем (вроде смерти тщеславного градоначальника) и нейтральных жанров (вроде слащавого святочного рассказа)? Может, где-то есть какая-то содержательная сердцевина, какая-то «мякотка»? И не ошибся: в «точке золотого сечения» сборника, после его середины, ближе к концу - не рассказ, а уже, пожалуй, повесть на 70 страниц - «Сыночка». И вот тут и гнездится идеологическая программа. Тема повести - поколенческий конфликт вокруг понимания ситуации в России в 1990-е и теперь. Главные герои: старшеклассник-оппозиционер, такой, знаете, либерал из Фейсбука, и его родители, в первую очередь, мамочка.

Так вот, стало быть, у них классический конфликт отцов (мамочки) и детей (сыночки), поколенческий конфликт вокруг мировоззрения, идеологии. В тексте старательно воспроизводятся все штампы и клише нынешнего либерального мировоззрения и, как бы это сказать? - охранительства. Сюжет не буду пересказывать, может быть, прочтете сами. Скажу только, что автор помещает героев в ситуацию, которая моделирует страшные, недоброй памяти девяностые годы, в которые «старшему поколению» пришлось «хлебнуть лиха». Конечно, вспоминается известный фильм прошлого года, «Холоп» – я не видел его, не смог преодолеть отвращение, но, вроде как, похоже.

Герой наш с честью выходит из испытаний, проявляет себя как человек ответственный, «берёт свою судьбу в свои руки», становится добытчиком материальных благ, почтительным сыном, встречает любовь, познаёт свою страну и, видимо, вскоре пересмотрит свои идеологические воззрения – словом, всё заканчивается прекрасно (кстати, все рассказы в сборнике венчает хэппиэнд или что-то подобное).

Что тут интересно: как мне показалось, ужас и кошмар девяностых для автора - это в основном про то, что «кушать нечего». Нет, то, что девяностые - это «нет еды, нет работы, кругом бандиты, все умирают» - это несомненная правда, я девяностые годы застал и всё это помню и подтверждаю. Беспомощные люди умирали от голода, дети становились сиротами; самоубийства, преступность, наркомания, разорение и обнищание – вот что такое «святые девяностые», как они мне помнятся. Мне совсем не нравилось то, что происходит, но, честно говоря, моя основная претензия к происходящему в девяностые годы была у меня всё-таки не про колбасу, а про свободу. Меня угнетало ощущение катастрофы, которая происходила со страной; я видел, что страна распадается на части, и части эти тут же охватывает пламя войн и разрушений, что мы теряем наследие, которое собиралось столетиями и за которое заплачено миллионами жизней, что мы предаем союзников; бросаем, отрубаем от себя не «территории» - естественные части страны, которая называется Россия, целые миры, заселенные русскими людьми, политые русской кровью…

«С Россией кончено… На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях...»

- этими словами волошинскими в ту пору осмыслял я происходящее, и это заставляло обливаться кровью мое юное сердце и именно это ощущение кромешной гибели, трагического и позорного конца русской истории, при котором мне, как казалось тогда, не повезло присутствовать – угнетало больше всего. А отнюдь не бытовые неудобства и житейские трудности, не безработица, и не неуверенность в том, будет ли что пожрать завтра (хотя и такое, разумеется, случалось).

Поэтому мне показалось странным и очень - как бы выразиться? - не близким - то, что смысловым центром повести о поколенческой травме девяностых у Романа Романова является кошмар недостатка «колбасы» – а не избытка «свободы».

Возможно, причиной является какая-то личная драма, какой-то индивидуальный и, несомненно, ценный опыт автора – я не знаю. Но от идеолога консервативной партии, каким, несомненно, автор является, я ждал чего-то большего.

Вторая книга из тех, что сегодня я принёс в студию и которую я держу в руках, тоже вышла в 2020 году. Называется она «Ради ребят»; это поэтический сборник нескольких псковских авторов: Алексея Жихаревича, Сергея Звонарёва, Александра Елисеева, Дмитрия Емельянова, Дианы Константиновой, Глеба Лемайкина и Светланы Павловой. Книжка небольшая, 170 страниц, очень изящно оформлена (использована графика Игоря Черкасова, это псковский художник и дизайнер). Сам принцип, само явление под названием «коллективный поэтический сборник» у меня всегда вызывал такую оторопь, знаете, я отчего-то чувствую неловкость, когда мне такое попадается.

Поясню: это как в музее, когда посетитель видит картину, он сначала смотрит на этикетку, чтобы понять, восхищаться или не восхищаться, шедевр или не шедевр, знаменитый художник или не знаменитый. Именно это имел в виду Бэнкси с его знаменитой акцией, когда были похищены и перепутаны этикетки в одном из крупных лондонских музеев: этикетки, названия, имена в искусстве не нужны, давайте будем смотреть на живопись, а не на то, кто это написал, давайте вернём произведению (или отнимем у него) не «историческую», а собственную ценность, давайте найдём в себе смелость оценивать самостоятельно.

Здесь как раз мне показался интересным принцип организации и подачи материала: стихи собраны в некие циклы, которые ещё и не озаглавлены, а просто пронумерованы. Так уже на уровне осмысления формы читатель призван к активному осмыслению, пожалуй – к сотворчеству: можно понять, догадаться, что вот это - о детстве, это - об одиночестве, это - о почве и крови. Или возможны иные интерпретации, разумеется. Разделам предпосланы остроумные вступления, часть из которых – подлинные цитаты великих философов, а часть – мистификация, «отклики современников»; впрочем в контексте сборника стилизации выглядят скорее подлинниками – и наоборот.

Таким образом коллективный поэтический сборник превращается не в ворох виршей, он становится цельным и занимательным текстом, артикулированным высказыванием с внутренней драматургией. А авторов, если хотите, можете посмотреть в конце сборника, в оглавлении, которое и работает так, как должно – как индекс авторов: там, если интересно, всё же можно уточнить, кому именно из них принадлежит какое стихотворение. Это, по-моему, очень интересный подход и метод.

Стихи, разумеется, разные, я не могу сказать, какие плохи или хороши, я, проучившись на филфаке всего пару семестров, разумеется, в этом ничего не понимаю и отсылаю жаждущих оценок к рецензиям кандидата по филологии коллеги Донецкого – уж он в этом деле дока.

Но какие-то стихи мне больше понравились, какие-то - меньше; некоторые понравились очень, и я хотел бы одно сейчас здесь воспроизвести. Оно ведь, как и рассказы Р. Романова - тоже о стране и о времени:

В детстве она мечтала завести сенбернара,
Жить в доме у озера или даже у моря,
Летом купаться, зимой валяться в снегу. Но вот приблизилась старость,
А она все еще валяется на диване в Печорах со сварщиком Борей.
И глядя на облачное руно, свисающее с брюха небес,
Она говорит: − Боря, хватит ждать, ты уже давно должен совершить над собой некое усилие!
Но вместо того, чтобы пригласить её в кино, сделать предложение и жить долго и счастливо прямо здесь,
Боря уезжает воевать в Сирию.
Проходит полвека, четыре войны,
И вот уже нет ни России, ни Сирии, ни вообще хоть какой−нибудь знакомой страны,
Только Печоры вечны под брюхом небес.
И гуляя у омывающего теперь Куничину гору Южно−Балтийского моря,
С пьяным, обросшим, как сенбернар, ветераном Борей,
Она думает: «Как странно, что иногда далекие мечты сбываются прямо здесь».

Это стихотворение Алексея Жихаревича - по-моему, замечательное.

Ну и, наконец, еще одна книга, совсем небольшая, тоже вышедшая в 2020 году - это поэтический сборник, называется он «Шестнадцать». Эта цифра в названии - возраст автора, вернее, как теперь следует говорить, авторки, в недавнем прошлом псковички, живущей ныне в Санкт-Петербурге, где она и дебютировала этим сборником, и я хотел бы сегодняшнюю свою передачу стихотворением из этой книги закончить. Итак,

если бы человек оказался на месте дьявола, он плакал бы день и ночь;
существуя в качестве чистейшего зла, неспособный себе помочь.
и геенны огненной, и котлов никогда не существовало -
«если ад и есть, это место, где
тепла
катастрофически мало».

ложь
если ад и есть, там теряет смысл
всё
в привычном нам понимании.
то есть, ада, как такового, нет, только ты и твое сознание.
только ты, сам с собой, у могилы времени; на кладбище мироздания,
навсегда.
ты один. преклони колени; и
попробуй захлебнуться слезами,
я
безжалостно нарушаю ритм
давно не считаю слоги.
есть ли у меня гарантия, что после смерти меня не ждут славянские боги?
есть ли основания полагать, что харон через реку лету
повезет мою тень в плутонов/аидов мир без
единого миллиметра света?
по ночам я считаю свой пульс. себя
чувствую куклой вуду -
моя жизнь зависит от этой мышцы, гоняющей кровь по кругу.
смысл смерти страшнее, чем смысл жизни. хотя мне всего пятнадцать -
если смерть уничтожит меня, как личность, зачем вообще пытаться?
и страшнее ли уходить в пустоту, бессмысленно умирая,
чем потратить всю жизнь ради неизвестного, непонятно какого рая?
...

у меня всего два вопроса
осталось
к Богу

первый: исчезну ли я?
и: лучше ли отсутствие ада
отсутствия бытия?

Автора стихотворения, этой книги зовут Евдокия Стрекаловская, и у нас не просто совпадают фамилии - это моя старшая дочь.

Движет ли мной родительское тщеславие, когда я цитирую в своей передаче эти стихи? Несомненно.

Но при этом они, по-моему, очень неплохие, и мне кажется, у нас появилась новая хорошая поэтесса, и она связана с нашей Псковской землей.

Спасибо большое за внимание, это была «Культурная контрреволюция» Юрия Стрекаловского, спасибо, до свидания, до новых встреч.