«Лето» Кирилла Серебренникова: Право на рок

В прокате «Лето», кино, получившее приз Каннского кинофестиваля за саундтрек. И определенно не зря. Лучшее, что есть в фильме, это музыкальные номера. Хотя и весь фильм неплох: может быть, это самый удачный на сегодня кинопроект Кирилла Серебренникова. Вроде байопик, но и причудливый мюзикл. История становления культовой группы «Кино» (при участии Майка Науменко и Б.Г.), но с изрядной долей вымысла и эффектных кунтштюков, парадоксально выводящих локальный сюжет начала 80-х прямо к нам, актуальным обывателям десятых.

Ты так любишь эти фильмы

Лето в фильме, конечно, условное, символическое, фантазийное, даже фантасмагорическое, оно склеено из событий 1981-го и 1982-го. Встречаются анахронизмы и неточности, что подтвердит любой фанат группы «Кино». Но это абсолютно не важно.

Персонажи говорят цитатами из песен своих англоязычных кумиров. Например, Майк почти дословно повторяет строчки из песни Дэвида Боуи «All The Young Dudes»: «Мужик, мне не нужен телевизор, когда у меня есть «T-Rex». А ближе к финалу эту песню Боуи в феерической сцене свального греха на квартирнике исполняет петербургская поп-нуар-команда «Shortparis».

Женщина в красном платье, - внезапно появляется в фильме такой персонаж, чтобы исполнить «Perfect Day» Лу Рида, - разговаривает словами из песни «Call me» американской группы «Блонди»: «Звони, я жду, хоть днем, хоть ночью». Чуть раньше эти же строчки цитирует тот же Майк. То есть фабулу двигают не столько факты из Википедии, сколько поэзия, тексты песен, русских и английских, ставших культовыми для адептов питерской контркультуры эпохи Брежнева.

Внешняя канва происходящего как будто соблюдена. Вот опоздавшие на концерт девушки пробираются в рок-клуб через окно мужского туалета. Вот юный Цой и его товарищ Леонид (прототип — Алексей Рыбин) направляются на летнюю тусовку к берегу Финского залива, чтобы показать свои песни тогдашнему рок-гуру — Майку Науменко. Вот у Вити завязываются романтические отношения с женой Майка — Наташей. Вот запись дебютного альбома и первый концерт в рок-клубе. И так далее. Ребята пьют портвейн, слушают чужую и играют свою музыку, танцуют, веселятся, работают на постылых работах (чтобы не привлекли за тунеядство), сочиняют, то есть живут «в империи, у моря».

Вроде бы тривиальная биография, рассказ о пути культового ныне музыканта к его первому успеху. Майк в качестве своего рода «наставника» подсказывает нужные строчки, придумывает название новой группе - «Гарин и гиперболоиды», содействует вступлению в Ленинградский рок-клуб, просит Б. Г. спродюсировать альбом. И все это легко, искренне, по-дружески, как бы невзначай. Ведь на дворе лето, время есть, а денег нету, но им на это наплевать. Будто все они живут в некой параллельной реальности, не замечая убогого быта и давления пресловутого «совка». Показателен эпизод, как Цой с товарищами идут по вечернему Питеру, не замечая огромный портрет генерального секретаря.

Мы вряд ли сможем быть вместе

В основе сценария — воспоминания о якобы малоизвестном эпизоде взаимоотношений Майка Науменко, его жены Натальи и юного Виктора Цоя. Банально выражаясь, любовный треугольник украшает фабулу: он любит ее, она любит другого. Витю и Наташу влечет к друг другу, и не только платонически. Майк страдает, ревнует, но не показывает виду.

В какой-то момент, сидя на постели, жена просит разрешения у мужа поцеловать Витю, и он, как продвинутый, сексуально свободный мужчина, разрешает, а сам устраивает «проверку», чтобы узнать, насколько все это всерьез. Звучит все это крайне скабрезно, а в фильме выглядит почти идиллически. Жена остается верна, и Цой уходит в ночь.

Реальная Наталья Науменко оставила мужа несколько лет спустя, тот с горя стал еще больше пить, и, по одной из версий, упал, пьяный, сильно ударившись головой об пол, отчего и умер. Сбылось маленькое пророчество из заглавной песни фильма, давшей ему название: «Лето! Недавно я услышал где-то, что скоро прилетит комета, и что тогда мы все умрем».

Ты говоришь, что я похож на киноактера

Несколько слов о кастинге. Все актеры не похожи на своих прототипов, так, какие-то общие черты, и они, скажем так, «смазливее» оригиналов, но здесь очевидно, что важно не внешнее сходство, а внутреннее, духовное. Героям на экране веришь, и никаких сомнений не возникает: да, это и есть Цой (корейский актер Тео Ю), хотя один артист за него пел, а другой озвучивал реплики в диалогах. Такие штуки и называются «магией кино».

Майка сыграл Рома Зверь и, по-моему, сыграл более чем убедительно. Может быть, потому, что ничего не играл, а просто вжился в своего персонажа, и у него получилось. В своей способности передавать на лице тончайшие нюансы чувств Ирина Старшенбаум в роли Наташи исключительно естественна и прелестна.

Ну и старшее поколение «на уровне»: Александр Баширов гениально играет работягу-алконавта, приставшего к ребятам в электричке и учащего их «патриотизму». Клоунесса Лия Ахеджакова трогательна и беззащитна. Поистине великолепен «выход» Елены Кореневой в роли «женщины в красном», в начале короткой сцены истеричной и злой, а в финале — необычайно женственной и примиряющей.

Ты так любишь кинотеатры

Одна беда: примерно треть диалогов практически не разобрать; абсолютно не понятно, что хотели сказать персонажи. Приходится догадываться. А причина одна — цензура. Поскольку художник Серебренников не готов идти на компромиссы, в кинотеатре стоит бесконечный писк: это прокатчик «запикивает» русский мат, на котором герои русского рока разговаривают. В итоге - еще один испохабленный в прокате фильм. Остается ждать авторской копии на диске.

Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро

Система неизбежно наносит ответный удар. Сначала в вагоне электрички, где Панка избивают два амбала, то ли менты, то ли гэбешники. Потом в военкомате, когда барабанщика призывают в армию. Голые юноши выстраиваются в очередь к проктологу, грубой пожилой бабе, которая монотонно повторят: «Нагнись, раздвинь ягодицы», и ребята послушно раздвигают. Снято предельно натуралистично, с той лишь поправкой, что по соседству сидел еще один врач, который щупал мошонку и заставлял «оголить головку пениса». Ну и, конечно, совок существует в виде цензуры: необходимости «литовать» тексты, чтобы получить право выступать на сцене.

В фантазиях героев, впрочем, ничего «литовать» не требуется. Когда в вагоне электрички работяга пристает к ребятам с проповедью патриотизма, и менты избивают Панка, следует чудовищно смешной эпизод драки неформалов с коллективным «совком» под хит «Токинг Хэдз» «Psyho Killer». Неформалы побеждают, и тут вдруг возникает некто Скептик, такой специальный персонаж, который, ломая так называемую «четвертую стену», в данном случае прорывая экран, обращается прямо к зрителям: «К сожалению, ничего этого не было, но хотелось бы». Трюк в искусстве не новый, но редкий.

Этот самый Скептик с глумливой рожей в дурацких очках еще не раз возникнет по ходу фильма: на репетиции, на концерте, в троллейбусе, повторяя на разные лады: этого не было и быть не могло, что создает двусмысленную, перевернутую художественную реальность: если в этом месте нам прямо указывают, что случившееся — ложь, значит, в прочих эпизодах - все сущая правда? Отнюдь не факт. Сюжет начинает бликовать, зиять и наконец совсем проваливаться в фикшн, чистую фикцию. Чего режиссер Серебренников, видимо, и добивался. Не стоит относиться к фильму слишком уж всерьез, это всего лишь кино, искусство, художество.

Мне знакомы эти песни

Когда простые советские граждане начинают в троллейбусе петь на жутком английском Игги Попа, неизбежно возникает иронический, даже ернический подтекст. В начале 80-х эти песни знали буквально единицы, весьма узкий круг почитателей «альтернативы», а тут обыватели горланят чуть ли не хором «The Passenger»: «So let's take a ride and see what's mine Singing la la la», в переводе: «Так поедем же посмотрим на все это, распевая: ла, ла, ла». Неслучайно, многие непосредственные участники тех событий не приняли и жестко раскритиковали «Лето»: например, Борис Гребенщиков и звукорежиссер Андрей Тропилло, а Рыбин даже запретил использовать свою фамилию.

На самом деле их, на мой взгляд, оскорбило другое: идея вторичности русского рока по отношению к англосаксонским первоисточникам. Эта обидная мысль так или иначе, подспудно пронизывает весь фильм, делая из Цоя, Майка и Б. Г. чуть ли не эпигонов. Но ведь так и было! Живя за железным занавесом и хорошо владея английским (Майк Науменко был профессиональным переводчиком), русские альтернативщики «снимали» и музыку, и тексты. Известно, что Б.Г. долгое время находился под мощным влиянием Боуи. Многие песни «Кино» «сняты» с хитов «Тhe Cure» и «The Smiths». Сеть наполнена списками сличаемых композиций и видео так называемого «плагиата» группы «Кино»: откуда группа «слизала» мелодии? А песни Майка вообще кавер-версии песен Марка Болана и «T-Rex», что сам он, кстати, особенно и не скрывал, и это показано в фильме.

Глубоко символичен эпизод, когда пьяный Майк в прострации застывает перед «иконостасом» с конвертами пластинок своих кумиров: кто они для него? И кто он сам? Самобытный русский рокер или жалкий подражатель? Наверное, подобные сомнения свойственны всякому художнику, но Серебренников намеренно полемичен, заостряя проблему: а был ли сам русский рок?

Разумеется, был, иначе бы не появился и фильм «Лето». Был и есть, эрго сум, и не только в смысле музыки и стихов, но и в другом русском значении — Судьбы.

Саша Донецкий